Бедный Мартин, они просто спустили тебя с цепи на ничего не подозревающий мир. Потом похоронили все факты, не, позволив этому ничего не подозревающему миру разобраться в том, что же, черт возьми, произошло. Эван даже не позволил сделать вскрытие. Минискулярные массы, скопившиеся у мозжечковой миндалины Мартина, непременно были бы выявлены при исследовании головного мозга. Они были сформированы компонентами, вводимыми в систему желудочков, и создали все эти аналоги нейромедиаторов, названия которых Джени сумела забыть. Точнее, пыталась забыть. Возможно, и забудет постепенно.
Она провела пальцем под волосами, там, где позвоночник входит в череп, и нащупала тонкий, приподнятый, круглый шрам. Вторичные отложения в области щитовидки и надпочечников были пустяками в сравнении с самой процедурой приращения. Обездвиживание головы с помощью стереотаксических тисков было для Джени серьезным стрессом, а ведь она была уже вполне сформировавшимся взрослым человеком. Можно только догадываться, какую психическую травму могла нанести эта чертова коробка трехлетнему малышу.
А последующая головная боль…
Джени постаралась сосредоточиться на ходе матча. Правый край филиппийцев только что занес мяч в зону, и этот мяч, похоже, станет решающим. Трибуны вспыхнули золотисто-красными флажками и плакатами. От рева болельщиков фонили установленные на стадионе микрофоны.
Джени снова принялась переключать каналы. На экране замелькали сериалы, документальные хроники, передачи о путешествиях. Наконец она нашла новости в прямом эфире. Это ж надо, вживую — из дворца министерства финансов! На экране проплыло багровое лицо министра финансов, за ним сухощавая министр внешних отношений, а следом несколько губернаторов колоний, и вся эта процессия приближалась к толпе рвущихся в бой репортеров, как рокеры, мчащиеся на своих мотоциклах к краю обрыва. Губернаторы старались отвечать коротко, а министр финансов Абаскал развивал антираскольническую линию, которой твердо следовала премьер-министр Као.
А вот министр внешних отношений Уланова, как всегда, избегала однозначных ответов. Стоило ей приблизиться к телевизионщикам, губернаторы тут же замолчали, а Абаскал расплылся в тошнотворной улыбке. Нет, взгляды премьер-министра на колониальную автономию не беспокоят министерство внешних отношений, проговорила Уланова своим ласкающим слух альтом, и нежелание Као считаться с мнением оппонентов вовсе не означает, что разговоры на эту тему скоро иссякнут.
Засим Уланова удалилась, и на передний план небрежной походкой вышел Эван, чей ясный взгляд и здоровый румянец говорили о лечении ударными дозами черного кофе и амфетаминов. Он проигнорировал вопросы о гибели Лиссы и принялся методично, по пунктам, доказывать несостоятельность взглядов Улановой.
— Эван, — сокрушенно вздохнула Джени, слушая, как он повторяет все то, что она уже слышала от него на «Арапаго». Он, правда, опустил свое мнение относительно амбиций Улановой, но подтекст был довольно красноречив. — Анаис явно не рассчитывала на такой финт с твоей стороны. — Джени видела, как лицо министра внешних отношений медленно вытягивалось по мере того, как каждая словесная торпеда, запущенная Эваном, достигала цели. — Ты здорово ее поддел, это был твой шанс показать, на что ты способен, и ты им воспользовался.
Вдруг внимание Джени привлек блондин, склонившийся над плечом министра внешних отношений Улановой. Люсьен Паскаль! Он что-то быстро говорил ей на ухо. Женщина коротко кивнула, и Люсьен улыбнулся улыбкой, которую за пять недель на «Арапаго» Джени успела хорошо изучить.
— Ах ты, сукин сын, — прошептала она в самодовольное лицо на экране. Люсьен снова наклонился, открыв взгляду Джени красные лычки лейтенанта на воротничке форменного пиджака. — Основное подразделение. — Прищурившись, Джени высматривала крохотные золотистые буковки, которые должны были находиться в центре каждой лычки.
— Ха, так и есть, и буква «р» на своем месте — разведка. Замечательно! — Джени выключила видео и сидела, тупо уставившись в погасший экран. — Во что я, черт возьми, вляпалась?
