Крутая, плохо освещённая лестница, грубо сколоченная из дубовых досок дверь — и вот мы внутри заведения с ну очень дурной славой.
— Давненько я здесь не был. С полгода как минимум…
— В этом месте ничего не изменится, Стилет. Даже если его разрушат, то дух места никуда не исчезнет, просто переселится в какое-то из близлежащих заведений.
— Пожалуй, ты прав, — согласился я. — Но до чего же грустно осознавать, что ЭТО не в пример более устойчиво, нежели многие более достойные проявления человеческого духа.
— Такова жизнь. Куст репейника не в пример более вынослив, чем роза, несмотря на её изысканность и наличие колючих шипов на стебле.
— И это верно. Но вернемся к более приземлённым аспектам бытия, то есть к нужным нам людям. Присядем пока за один из свободных столиков, а там и посмотрим.
Так и сделали, благо свободных мест сегодня было вполне достаточно и не пришлось никого сгонять с насиженного места. Разумеется, и это не доставило бы ни малейших проблем… кроме парочки сломанных рук или трупа. Но такова специфика, тут необходимо самыми жёсткими методами доказывать свое право быть и пользоваться определённым уважением.
Вокруг заворчали не слишком довольные голоса, но дальше дело не пошло. Знают — раз пришел человек, то и дело у него есть. А коли нету дела, то мигнут и не станет человека. Поневоле напрашивается ассоциация с волчьей стаей… Почему? Да кто его знает, просто есть у меня впечатление и всё тут.
— Чего изволят ваши благородия? — мгновенно нарисовался возле нас половой. — Вино, девочки?
— Две чашки кофе, закуску и пусть Ванька Рябой подойдет. Дело к нему есть.
— Будет сделано, — изогнулся халдей в почтительном поклоне. — Для таких гостей почёт и уважение.
И унёсся куда-то в тёмный угол, где и исчез из поля зрения. Знакомая физиономия у него, кстати. Видел я его здесь, однозначно видел, но вот где? Точно, вспомнил! Шулер, постоянно облапошивающий тех, кто плоховато понимает в сем криминальном искусстве добывания денег из чужих карманов. Сменил амплуа? Маловероятно… Скорее всего, сочетает одно с другим.
— Узнал шулерка? — добродушно улыбнулся Клим. — Он теперь тут на побегушках у владельца заведения. Можно сказать, что повысили в их «табели о рангах». И ещё, хочу заметить, что сидим мы за не совсем простым столом. Это своего рода место, где приходящие люди нанимают тех или иных «романтиков с большой дороги».
— Эт-та шо за кувыркалы тут появились? — раздался насквозь пропитый голос. — Неп-порядок… А ну брысь отсюда, а то людям посидеть негде.
Вот и та самая неприятная особенность здешних мест для каждого, кто не только плохо или вовсе не знаком большинству завсегдатаев, но и вообще смотрится диссонансом, этаким совершенно чуждым элементом. Да и та самая классовая рознь завсегда проявит свою харю. Неудивительно, ибо плебс всегда ненавидит тех, кто стоит выше. Только чаще всего эта ненависть потаённая, сдерживаемая вбитым на уровне инстинктов страхом, но порой она вырывается наружу и тогда полыхают те самые бессмысленные бунты охлоса, что при определённом стечении обстоятельств способны разрушить изнутри фундамент империи.
— Столик наш тебе понравился? — ласково улыбнулся я гостю, подошедшему к нам в компании троих таких же ублюдков. — Будет тебе столик.
Я вскочил из-за стола, словно распрямившаяся часовая пружина, и вбил ребро ладони под подбородок оратора. Чуть сильнее и результатом удара оказался бы труп, ну а так, может быть, и выживет… если повезет. Грохот выстрела. Это Клим, незадолго до этого опустивший руку в карман, пальнул через ткань плаща, и свинцовый подарок раздробил второму любителю чужих мест коленную чашечку.
Особым образом встряхиваю кистью руки, и из нарукавных ножен падает небольшой, но заточенный до остроты бритвы нож. Рывок на метра полтора вперед, короткий взмах и рассекающее воздух лезвие встречает на своем пути запястье еще одной каторжной морды. А нечего было держать в руке летучий кистень — одно из излюбленных орудий производства ночных грабителей. Взвыв аки пароходная сирена, тот схватился за запястье, пытаясь остановить хлынувшую кровь. Вопль слился в единое целое с криками того, с простреленной ногой. Ну а последний из сей шайки-лейки предпочел ретироваться столь быстро, что догонять его не возникало ни малейшего желания. Да уж, судя по набранной скорости, остановится он не раньше, чем отбежав на пару километров…
