Вот именно – предстояло…
– Сегодня мы разрабатываем три крупнейших программы. Первая – это фундаментальные исследования и разработки в области науки. То есть, то, что предшествует опытно-конструкторским работам.
Вторая – «Национальная технологическая база», в рамках которой мы «под ключ» получим готовые технологии нового уровня. Тут главная идея состоит в том, что за 1990-е годы Россия настолько отстала от Запада, что у нее нет времени идти по «догоняющей траектории», и поэтому есть только один выход: искать точки прорыва, в которых мы обгоняем весь мир. В этом плане наше министерство стремится применять формы рискового, венчурного инвестирования. Нам удалось провести в 2000 году венчурную выставку-ярмарку, которая дает сейчас весьма интересные результаты. По некоторым программам мы получим прибыли до 400-500 процентов годовых.
В венчурной области министерство работает бок о бок с фондами – поддержки фундаментальных исследований, поддержки малого и среднего бизнеса, например. Частично венчурное финансирование поведет государство (10-15 процентов), которое сыграет роль «запала», до 35 процентов дадут целевые фонды, а остальное придется на долю частных инвесторов.
Примеры наших возможных прорывов? В самом начале своей деятельности я говорил о поддержке работ над отечественным суперкомпьютером «Эльбрус». Но если год назад предел его быстродействия достигал 250 миллиардов операций в секунду, то теперь – уже 470 миллиардов. Мы готовим уникальные коммутационные системы на основе новых кристаллов, которые обеспечат соединение обычных компьютеров в суперпроизводительные системы.
Наконец, третьей программой мы хотим сделать поддержку конкурентоспособности отечественных товаров и их производителей. Развитие информационных технологий позволит России постоянно реагировать на запросы рынка и действовать на упреждение. То есть, извлекать из своей технологической базы как раз те технологии, которые потребуются на рынке завтра, опережая при этом всех остальных. Назовем это методом перспективного целевого планирования.
В министерстве уже создан департамент кодификации знаний и опыта, который возьмется за спасение исчезающих технологий. Мы, наконец, сможем знать точно, что еще в состоянии делать из того, что делали в СССР. Появится национальный технологический кадастр с общим доступом. Нужно собирать книги, документы, чертежи, учитывать еще живых специалистов-носителей знаний. Да, то будет некий ковчег для спасения нашего будущего. Для плавания в завтрашний день…
Так с воодушевлением говорил мне весной 2001-го министр промышленности, науки и высоких технологий Александр Дондуков. Бедный, он не знал еще тогда, чем все кончится…
Несколько незападных стран в начале 2000-х годов оказались готовыми к сотрудничеству с Москвой в аэрокосмической области. Индия пошла на совместные разработки противокорабельной ракеты с фирмой Челомея, оставаясь открытой для сотрудничества в деле создания своего ядерного подводного флота. С китайцами шли переговоры о совместном развитии спутниковой системы ГЛОНАСС.
С программами лизинга авиатехники и резкого наращивания производства вышли на арену русские самолетостроители фирм «Ильюшин» и «Туполев». Была готова программа наращивания орбитальной русской группировки и коммерциализации советской спутниково-навигационной системы ГЛОНАСС.
Листаю блокноты с интервью тех лет. Черт, какие надежды, какие перспективы после ночи 1990-х годов! В корпорации «Воздушный старт» готов проект легкой двухступенчатой ракеты-носителя, запускаемой с летящего «Руслана». Цена запуска падает вдвое – и ракета дешевле, и космодрома не нужно. Цена проекта – каких-то 180 миллионов долларов. Он должен был реализоваться уже в 2003-м. На фирме «Туполев» мне показали похожий проект – дешевых запусков переделанных ракет подводных лодок со сверхзвукового Ту-160. Мы уже могли бы таким манером спутники на орбиту выводить, удешевив свою космонавтику и получив заказы от азиатских стран. В гулком ангаре я сидел в кабине нового грузового самолета, гораздо более эффективного, чем старый Ил-76. Этот самолет мог бы уже летать. На фирме «Молния» – проект легкого многоразового аэрокосмолета МАКС, стартующего со «спины» тяжелого самолета «Мрия». Вообще новое слово в космонавтике! А сейчас «Молнию» просто закрывают…
