Область лечения расширяется
Через шесть недель случилось то, чего я не ожидал. Моя постоянная клиентка попросила о встрече. На ее лице было загадочное выражение, которого я никогда прежде не видел. Она заявила мне, что не может припомнить, говорила ли она мне, что у нее рассеянный склероз. Печально, но я тут же мысленно вернулся к одному из занятий по этике и правовым вопросам, и в моем сознании мелькнула мысль, что скоро предстоит судебное разбирательство. Я был немного растерян и довольно нервно просматривал ее досье, когда понял, что вовсе не само это обстоятельство послужило причиной ее вопроса.
Испытывая сострадание и любовь к ней, я закрыл папку с досье и сказал: «Я тоже этого не помню. Почему вы спрашиваете?» Внезапно она начала бурно рыдать, почти не контролируя себя. Когда она успокоилась, то объяснила, что только что вернулась из больницы Вандербилт в Нэшвилле, где узнала, что у нее больше нет рассеянного склероза. Я был глубоко тронут этим случаем и сам начал плакать. Затем плач перешел в смех, и мы стали смеяться. Я спросил ее: «Как вы это сделали? Пожалуйста, скажите мне, чтобы, когда придет другой клиент, я смог бы поделиться с ним тем, как можно этого достичь. Это замечательно… Я так рад за вас». А затем началось: она утверждала, что это Программа исцеления, которой я заставлял ее следовать на протяжении последних шести недель, помогла ей выздороветь. Должно быть, так: следование Программе было единственным «нововведением» в ее обычной жизни.
Я думал, что это аномалия, исключение, единичный случай необычной ответной реакции, пока через пару недель не услышал похожую историю, касающуюся рака, а спустя какое-то время услышал то же о диабете, затем – о мигрени, ранней стадии болезни Паркинсона и так далее и так далее. Именно тогда я понял: то, что я получил на высоте в 30 000 футов над землей, намного больше того, на что я надеялся и о чем молился. Я понял, какое удивительное лечебное воздействие эта методика могла бы оказать на всех людей, но при этом знал, что никто не поверит мне только потому, что я так сказал. Кстати, большинство людей не поверили бы даже в эти поразительные случаи выздоровления. Они выглядят слишком неправдоподобными, слишком фантастическими, чересчур сенсационными. На нас каждый день сваливается куча «сенсаций», которые оборачиваются разочарованием, когда их начинают применять к конкретным обстоятельствам жизни.
Прежде чем поведать о Программе исцеления всему человечеству, мне самому надо было убедиться в двух вещах. Во-первых, что она согласуется с моими религиозными убеждениями. Я взял паузу на две-три недели, чтобы помолиться и поговорить с пастором и своим духовником. Я внимательно изучил Священное Писание, чтобы понять, насколько Программа исцеления находится в согласии с Библией. По окончании этого периода я был уверен, что данный метод лечения согласуется с Библией даже в большей степени, чем методы, предлагаемые как официальной, так и нетрадиционной медициной. Этот метод излечивает именно то, чему в Библии придается особое значение, и делает это в соответствии с божественными принципами сотворения Вселенной и людей[1].
Во-вторых, я должен был быть уверен, что Программа исцеления будет признана научным и медицинским сообществом. Я должен был это сделать, так как начал понимать, что если она настолько хороша, как мне кажется, мне придется радикально изменить свою жизнь, чтобы донести идею этого метода до людей. Я буду вынужден оставить свою частную врачебную практику, хоть это невероятно трудно сделать. Вы должны меня понять: я работал пять лет, чтобы получить степень доктора наук, и эти пять лет были не из легких. Мне приходилось туго: помимо борьбы с депрессией Трэйси я вкалывал на двух работах, учился в очной докторантуре, платил за обучение и должен был материально обеспечивать нашу растущую семью (мой первый сын родился как раз в этот период). Частенько на обед у нас была только арахисовая паста или же рис с фасолью. Когда я получил докторскую степень, уже через год ко мне была запись на шесть месяцев вперед. Моя частная практика терапевта процветала, и мы наслаждались плодами трудов наших.
