— К ним приходили какие-нибудь странные люди?
— Нет, — ответил Владимир Александрович. — Они никого в гости не приглашали. Однако они иногда надолго исчезали из дома. Нам они не говорили, куда уходят. Возможно, на какие-то собрания с себе подобными.
— У них была какая-нибудь необычная религиозная атрибутика? Например, иконы с просверленными глазами?
— Мы не видели. Если и было что-то такое, они это от нас тщательно прятали.
— А на что они жили? Они работали?
— Сразу после окончания институтов они оба работали по специальностям. Ольга — логопедом, а Алексей — школьным психологом. Но когда всё это началось, они поувольнялись с работ и стали в основном жить за наш счёт. Сын, правда, иногда подзарабатывал, разгружая какие-то фуры, ему платили 200–300 рублей, но по нынешним временам это ведь копейки…
— Да, — вмешалась в разговор Мария Степановна, — мы — родители, и поэтому готовы помогать своему ребёнку и его избраннице, готовы протянуть руку в сложных обстоятельствах, поддержать в трудную минуту, но в ответ, естественно, ожидаем получить нормальную человеческую благодарность и хоть каплю уважения. Нет, они нам не грубили, но я чувствовала холодность и отчуждённость в их взглядах, даже порой презрение, как будто они и за людей нас не считают. Иногда мне казалось, что они живут как будто на другой планете. А мы ведь не за себя беспокоились, мы же об их будущем пеклись! Из них могли бы получиться хорошие высокооплачиваемые специалисты, они могли бы жить в своё удовольствие, ездить отдыхать за границу, родили бы нам внуков (мы с Володей мечтаем о внуках!), построили бы дачу на берегу Волги… Нам было больно смотреть, как они сами себя губят!
— А на какие средства они жили в Москве? — спросил Иваненко.
— Около года назад Оля получила наследство от своей тётки. Кажется, какой-то антиквариат. Они всё распродали, получилась довольно приличная сумма.
— До отъезда в Москву они жили у вас?
— Временами у нас, а временами — у Марковых, родителей Оли.
— До того, как Алексей увлёкся религией, каким он был по характеру?
— Да в общем-то, мальчик как мальчик, — ответила Мария Степановна, — вот только немного замкнутый. Друзей у него всегда было мало. Был один школьный друг, Миша, но он умер. Была пара приятелей в институте. Книги любил читать. Ну, что ещё про него сказать? Нам с отцом почти никогда не перечил. Если просили что-то сделать по дому, всегда делал. А после своего так называемого воцерковления стал вдруг жутким упрямцем. Всё делал по-своему, с нами вообще перестал считаться. Мы, мол, ничего в жизни не понимаем, дураки приземлённые…
— Давно они с Ольгой женаты?
— Поженились они восемь лет назад. Алёша уже работал, а Оля училась на последнем курсе института.
— Их брак был удачным? Они часто ссорились между собой?
— Вы знаете, — на этот раз ответил Владимир Александрович, — как это ни странно, мы ни разу не видели и не слышали, чтобы они друг с другом ругались. Оля нашего Лёшу безоговорочно слушалась. Ненормально, не по-людски это всё…
Иваненко заметил стоящую за стеклом в шкафу свадебную фотографию молодых людей. Худенькая девушка смотрела в объектив серьёзными, немного грустными глазами. Угловатый молодой человек бережно обнимал её за талию. Петру Исааковичу молодожёны понравились. Но он знал из опыта, что преступники порой бывают вполне симпатичными и обаятельными людьми. Так что доверять личным впечатлениям не стоило.
— Это их фотография? Разрешите мне её взять с собой, — попросил он.
— Конечно, если надо, берите. Мы сделаем другую. Маруся, дай товарищу следователю фотокарточку.
— А в какой храм они ходили, вы знаете? — спросил Иваненко, убрав фото в кейс.
— Да в церковь Николы Угодника, тут недалеко, — ответила Голубинникова. — Я сама иногда туда хожу, свечки за упокой родителей ставлю.
— С кем-нибудь они там общались?
— Да кто их знает? Может, и были у них там знакомые…
— Спасибо вам за откровенную беседу, — сказал Иваненко, вставая. — Если Алексей или Ольга с вами свяжутся, прошу вас, немедленно сообщите об этом мне. Вот мой телефон. — Иваненко протянул Владимиру Александровичу карточку с номером своего мобильного. — Всего вам доброго!
