Потом прикрыла глаза.
И вот тогда тихо окликнул ее «атаман»:
— Княжна!
Она улыбнулась.
— Княжна Муравлина…
Она охнула и, отталкиваясь локтями, стала сползать вниз, вниз. Зажимая ей рот широкой, ставшей железной, ладонью, он метнул ее кверху. И все крепче и крепче надавливая на рот, он с размаху, далеко откинув от себя, швырнул ее в воду.
Где он пропадал два дня, — я не спрашивал. Но я догадываюсь: река умеет говорить, а молчаливый человек — прислушиваться.
В день его появления приехал особоуполномоченный, и он увез «атамана» с собой в Москву.
Мы встретились месяцев шесть спустя на южном фронте. Я командовал полком, он — был одним из тысячи красноармейцев моего полка. Он стал избегать меня, отворачиваться. Но однажды я столкнулся с ним вплотную: ему не удалось увернуться, и я увидел, что серые глаза его перестали…
В коридоре затопали. В дверь стучали:
— Товарищ комиссар, скорее!
И в ночь, в темень, близко, рядом понеслись выстрелы.
И рука моего хозяина, вздрогнув, еще сильней налегла на мою руку.
Так ложится неиспепелимая любовь на душу.
Так легла на меня ты — моя страна, Россия моя, страна железа и воска.
