Более двухсот лет среди ученых-историков существуют две непримиримые «партии» с двумя точками зрения на это важнейшее событие. Первая утверждает, что Рюрик и его братья были скандинавами, причем неизвестного рода-племени: то ли князья, то ли просто воины-захватчики, которых пригласили как защитников славян-землепашцев от ворогов, а они, разбойники, пришли, захватили власть, превратили славян в своих невольников. Заставили работать на себя, стали считать своей собственностью, а поскольку сами себя называли русами, то славяне превратились в русских, что означает принадлежность к русам. А потому слово «русские», в отличие от французов, англичан, американцев и других названий национальностей, не существительное, а прилагательное. То есть так же забавно сегодня было бы говорить не «французы», а «французские»; не «англичане», а «английские»… А банкиров в Америке называть американскими, типа принадлежащими американским индейцам. Ну а потом эти русы-скандинавы уже придумали легенду: мол, их славяне сами призвали.
Вполне реальная история даже по сегодняшним временам. Американцы тоже нынче входят во все страны Латинской Америки и Северной Африки якобы по приглашению, а потом хозяйничают.
Вторая «партия» с такой теорией категорически не соглашается. Считает, что Рюрик и его братья были рода славянского, княжеского, поскольку не могли славяне пригласить на княжение тех, кого издревле ненавидели. Все равно что сегодня в Кремль позовут на княжение Доку Умарова или Киссинджера. Хотя порой мне кажется, что в наше время даже это возможно, раз губернаторов и президентов на местах порой назначают из бывших бандитов и боевиков. Но не будем отвлекаться.
Первая теория, так называемая норманнская, появилась еще при Екатерине II. Разработали и обосновали ее с немецкой тщательностью ученые, академики-немцы, приглашенные в Россию императрицей. Этакие «варяги» в науке. Их теория сразу получила одобрение царского «верха». Тут надо напомнить, что Екатерина была чистокровной… немкой! Как ей могло не понравиться утверждение, будто первым великим князем у славян был немец? Что он сорганизовал этих ни к чему не способных многочисленных варваров-дикарей-славян?
Необходимо также подчеркнуть, что все русские цари после Екатерины по крови тоже были немцами. Естественно, что норманнская теория не просто прижилась более чем на сто лет, а пришлась очень даже по душе российской царской власти. И вошла во все учебники! Даже великие историки, такие как Карамзин, Соловьев, Ключевский, обязаны были ее принять. Иначе бы к ним относились как сегодня относятся в Кремле к тем, кто пытается утверждать, будто все лучшее, что есть в нынешней России: образование, военное дело и многое другое — досталось в наследство от Советского Союза.
Правда, Карамзин в «Истории государства Российского», как истинный патриот, пытался намекнуть, что может быть и другое, не норманнское, объяснение слова «варяги-русь». Но об этом позже… Кто захочет, может эту главу у Карамзина, посвященную призванию варягов, сам внимательно прочитать.
Вторую «партию» ученых, которые не принимали норманнскую теорию, норманисты обозвали «позорным» словом «славянофилы». Обвинили в том, что утверждения последних ни на чем не основываются, кроме как на ложном чувстве патриотизма. Хотя среди антинорманистов были такие уважаемые ученые мужи, как Ломоносов, Татищев, Шишков и другие.
Этот спор на время прекратила советская власть, которая вообще клеймила позором всех царей, независимо от рода и племени. Эксплуататоры — и все! И от кого они произошли, не имело для пролетариев никакого значения. По традиции всех времен и народов историкам-ученым в очередной раз было спущено их новое мнение: такой исторической фигуры, как Рюрик, никогда не было! Легенда, миф, сказка, придуманная царями специально, чтобы иметь идеологическую платформу для эксплуатации русского народа.
Норманисты и славянофилы вынуждены были примириться. Сказали сверху примириться — и примирились! И дружили! И при встрече обнимались и целовались, продолжая ненавидеть друг друга. Однако «официальную» грязь друг на друга более не выливали. Хотя в душе со спущенным сверху мнением наверняка не соглашались и продолжали спорить на кухнях, тихо посапывая под музыку Вивальди.
