Личные записи князя не объясняют причин его финансового неблагополучия. Нет записи о назначении на какую-либо достойную должность между 1873 и 1879 гг. Есть только странная запись в Памятном листке. Вернее, ее отсутствие. Проставлена дата 15 апреля 1875 г. Но почему-то Дмитрий Петрович передумал записывать это ^
событие. В 1877 г. он сделал запись о смерти брата Георгия. А потом отметил весьма существенное:
1879 июля 3. Объявлена моя несостоятельность.
Вполне возможно, что князь в это время оставил правление какого-то коммерческого предприятия. Это был не его личный выбор; он представлял в этом коммерческом предприятии интересы или государства, или весьма влиятельных лиц этого государства. Интерес у этих влиятельных лиц пропал, и князь был отозван из правления. А вот денежки эти уважаемые компаньоны попросили вернуть. Управлял князь чужими деньгами, а отвечал своими. История довольно банальная. В «Послужном списке» указано, что месяцем раньше объявления несостоятельности Дмитрий Петрович был назначен приказом главного командира С.-Петербургского порта №153 временным членом военно-морского суда при Петербургском порте. Размещался суд в Новой Голландии, совсем близко от здания Главного правления РАК. Примечательно, что образован он был в период развития судебной реформы в июне 1867 г. Когда князь был занят подготовкой к сдаче дел в Русской Америке, ему уже было приготовлено последнее место службы. Разумеется, не покровителями, а судьбой. Такое вот не первое и не последнее нумерологическое изыскание автора. Суд решал дела всех военно-морских чинов, кроме нижних. Есть основание считать, что состав суда должен был блюсти свою репутацию, и никто бы не назначил даже временным членом военно-морского суда офицера сомнительных качеств. Значит, финансовое неблагополучие Д. Максутова не сказалось на его репутации. А затянувшийся не на один год процесс о несостоятельности князя начальство, по большому счету, не интересовал.
Так князь оказался в плену новозаветного «Не судите, и не судимы будете». Автору как-то довелось обратиться к полной цитате евангелиста Луки (6:37): «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете». В русском тексте не судите и не осуждайте практически сливаются, потому что употреблены однокоренные слова. В английском или испанском переводах, в частности, используются слова, образованные от разных корней. Пользуясь двуязычным Евангелием Гедеоновых братьев, автор сделал перевод известных строк на родной язык. Получилось не совсем гладко, но открылся ускользавший смысл слов Учителя: не судите, и не будете судимы, не выносите приговору и вам его не вынесут.
_£2^
Снижение напряженности службы князя позволяет автору вернуться к описанию его семейных дел. По приезде в Петербург Максутовы жили на улице Миллионной, потом на Захарьевской и уж затем в Басковом переулке. Район достаточно статусный. Складывается впечатление, что сам князь старательно выбирал место жительства все дальше и дальше «от центра». Даже не от Зимнего дворца, а от здания Главного правления РАК на Мойке.
Миллионная — улица, соединяющая Марсово поле и Дворцовую площадь, идущая параллельно Дворцовой набережной. На ней размещались казармы Преображенскою и Павловского полков, штаб Гвардейского корпуса и Русское императорское историческое общество. Много позже описываемых событий судьбе было угодно разместить на этой улице известный Военно-морской архив. Дом № 35 по этой улице — это тот самый с атлантами, уже вход в Эрмитаж. Частному дому и не втиснуться. Но именно Миллионную как первый петербургский адрес упоминает старший сын князя Александр Дмитриевич. Выбор семьи Максутовых пал на весьма престижную улицу вовсе не потому, что у вернувшегося «американского» правителя были весьма приличные деньги и перспективы. Дело в том, что после продажи здания Главного правления у Синего моста летом 1867 г. столичная контора компании была перенесена в дом купца 1 -й гильдии А. Бетлинга на Миллионной улице. Там и нашел временный приют приехавший из колоний князь. Временный потому, что уже в 1870 г. Главное правление перевели в дом надворного советника С. Пиотровского в переулке с символическим названием Глухой. После ликвидации компании в 1871 г. этот переулок затерялся под названием Максимилиановский. А Максутовы успели подобрать к тому времени квартиру на Захарьевской.
