Книгоиздатель Николай Новиков - страница 78
Поток благодеяний, излившийся на русских масонов с воцарением нового императора, казалось бы, должен был возродить к новой жизни недавнего шлиссельбургского узника. Однако милостивая аудиенция Павла не слишком обрадовала Новикова. Он уже сполна испытал на себе справедливость любимой в юности поговорки: «близ царя — близ смерти». Да и милость царя была недолгой. Ни государственной службы, ни возмещения огромных убытков, понесенных по вине правительства, Новиков не получил. Правда, указом императора от 11 ноября 1796 г. ему вернули остатки движимого и недвижимого имущества (дома и книги), ранее переданного Московскому приказу общественного призрения>[275], однако согласно новому царскому распоряжению от 10 апреля 1797 г. все это пошло на уплату казенных и частных долгов издателя>[276]. Вскоре выяснилось, что деньги поступают кредиторам слишком медленно. Рассмотрев их жалобы, Павел распорядился 9 июля 1797 г. «не освобождать от поручительства тех, которые в исправном платеже занятой Новиковым из Воспитательного дома суммы с процентами поруками подписались, и в случае недостатка на платеж того долгу одного Новикова имения употребить в продажу на недостающее число имение поручителей»>[277]. Угроза разорения вновь пробудила угасшее с годами чувство неприязни к мастеру Колов иону его былых компаньонов>[278].
Как показали дальнейшие события, они напрасно волновались, к 5 октября 1797 г. долг Новикова Воспитательному дому был полностью выплачен, а спустя полгода — и ростовщические проценты, возросшие до 70 тыс. руб. за время шлиссельбургского заточения издателя>[279].
Покончив расчеты с казной, Новиков поручил удовлетворить претензии частных кредиторов своему старому другу и компаньону Г. М. Походяшину. Это оказалось далеко не простой задачей. После многих мытарств, испробовав чуть ли не все способы к скорейшей распродаже новиковских книжных «залежей», оценивавшихся в 400 тыс. руб., предприимчивый купец задумал организовать в Москве беспроигрышную лотерею. Приобретая билет стоимостью в 10 рублей, каждый из 35 тысяч ее участников имел шанс стать счастливым обладателем огромной библиотеки. Нам неизвестно точное число искателей «фортуны», поддавшихся на уговоры Походяшина, однако его предприятие, по-видимому, имело успех. Не случайно сразу же по завершении лотереи Новиков в последний раз попытался вернуться к активной общественной деятельности, предложив на торгах за содержание Университетской типографии ежегодную плату в 11 тыс. руб.>[280] К сожалению, его конкуренты оказались богаче и влиятельнее.
Распростившись навсегда с любимым делом, владелец разоренной усадьбы и полутораста крепостных душ доживал свои дни в борьбе с долгами, нищетой, болезнями. Редкие гости, заезжавшие в Авдотьино «на поклон» к патриарху русского масонства, удивлялись его стоическому смирению и мистической самоуглубленности>[281]. Обстоятельства сложились так, что задолго до смерти Новикова, мирно скончавшегося на 74-м году жизни, русское просвещение потеряло одного из деятельнейших своих тружеников.
Заточая мастера Коловиона в Шлиссельбургскую крепость, Екатерина II считала себя победительницей, однако посеянные им семена дали обильные всходы совсем в иную эпоху, при иных обстоятельствах. Свято уверовав в идеалы добра, гуманизма и социальной справедливости, служению которым посвятил свою жизнь Новиков, сыновья масонов-декабристы — первыми вышли на открытый бой за превращение этих идеалов в основной закон русского общества. Друзья человечества и свободы не забыли его нравственного подвига. «Новиков, — писал А. И. Герцен в статье „О развитии революционных идей в России“ — был одной из тех великих личностей истории, которые творят чудеса на сцене, по необходимости погруженной во тьму… Каким огромным делом оказалась его смелая мысль — объединить во имя нравственного интереса в братскую семью все, что есть (у нас) умственно зрелого»>[282]. Именно это позволяет благодарному потомству, нисколько не преуменьшая сложности и противоречивости идейных позиций и практической деятельности Новикова, видеть в нем одного из крупнейших книгоиздателей-просветителей, страстного провозвестника и энергичного проводника новых, более гуманных и справедливых отношений между людьми.
