Обычно первое, что приходит в голову, когда заходит разговор о святых подвижниках и аскетах, это акриды. Действительно, все мы знаем, что подвижник, совершая пустынный подвиг, сводит свой рацион до минимума, и главное блюдо этого минимума — акриды. Нынче ни для кого не секрет, что под акридами в святых житиях подразумевался обыкновенный кузнечик. Да, тот самый полевой-луговой-степной-пустынный прыгун-кузнечик, который, крылышкуя золотописьмом тончайших жил, ел одну лишь травку, не трогал и козявку и с мухами дружил. Кузнечиков запасали в сушеном виде, хранили их и ими питались.
В семидесятые годы века двадцатого в питерской богемной тусовке акридами назывались пельмени. Цитирую К. Кузьминского (в авторской орфографии) из предисловия к книге Леона Богданова «Заметки о чаепитии и землетрясениях» (М.: НЛО, 2002): «Пельмени — 40 коп. пачка (‹…› овчина [В. А. Овчинников] их называл акридами, коими в пустыне монаси-схимники питались, — наш обычный рацион: богданова, шемякина, мой, всехний…)»
Мой приятель тех лет, диссидентствующий врач-психиатр Андрей Васильев, помнится, любил повторять: «Пока в магазинах продаются пельмени, жизнь продолжается».
Сейчас уже отошли в историю такие популярные в недалеком прошлом заведения общепита, как пельменные, сосисочные, котлетные, блинные, шашлычные, чебуречные, рюмочные, пивные, распивочные и проч. Во всяком случае, в городе Петербурге таковых практически нет. Существовал даже особый поджанр фольклора, посвященный этим святым местам.
Мы, когда были студентами славного ленинградского военмеха — гнезда советского шпионажа, как писали о нем тогда за железным занавесом, — пели, собираясь компанией:
Швейцар закрыл за нами двери чебуречной,
Проспект Майорова приветливо мелькнул,
И ветерок с Фонтанки, словно встречный,
В лицо ударил, словно подмигнул.
От чебуречной лишь два шага до шашлычной…
И так далее, куплетов пять или шесть.
Сейчас настало непонятное время — даже хлеб и тот продается уже в нарезке.
И акрид — то есть, нет, пельменей — в любом продмаге десять разных сортов. А вот пельменных — тех, увы, не осталось. Только в памяти, в песнях да в доброй старой литературе.
…Любовь, как известно, помесь низкого и высокого. Аиста и крокодила. Горек мёд первых любвей, а их бывало с избытком. И Аксёнов одна из них.
Золотое было времечко — шестидесятые годы. Стиляги в «атомных» пиджаках и в ботинках «на манной каше». Первые джинсы, которые тогда назывались «техасами». Джаз, записанный на «костях». А уж эти ужасные мальчики, хиляющие по «бродвею» с гитарой, — это, конечно, мы, помолодевшие на тридцать пять лет.
Жаль, что вас не было с нами, дорогие молодые читатели.
Перечитайте прозу Аксёнова. Веселый разноцветный язык, на котором он говорит, вдруг да сделает и нас, читателей, веселее. Если, конечно, мы, читатели, не страдаем хронической глухотой.
Аксенов остался прежним, такой же разноцветный язык, такие же незадачливые герои. Ну одежды стали чуть-чуть другие, ну действие многих вещей смещается чуть ближе к Америке. Но так же и грустишь, и смеешься — как от встречи со старым другом. И так же жалко на последней странице расставаться с собственной юностью.
Еще об Аксенове
В двадцатых числах июня 1999 года мне и разным моим знакомым была послана E-mail-ом анкета, оформленная в виде письма. Текст, который я получил, полностью звучал так:
Уважаемый г-н Етоев!
Тайный оргкомитет Первых Аксёновских чтений, которые состоятся 23 июня с.г. в 18.00 в Крымском клубе (Москва, Кутузовский пр., 3, арт-центр «Феникс»), приглашает Вас принять участие в этой акции.
Вне зависимости от того, будет ли у Вас возможность лично посетить Чтения, просим Вас ответить заранее на важные вопросы:
1. На какое живое существо (птицу, зверя, рептилию, членистоногое, дерево и т. п.) похож В. Аксёнов?
2. Кем (каким) В.А. мог быть в прежней жизни?
3. Кем (каким) В.А. может оказаться в следующей?
4. На какие темы Вы побеседовали бы с В.А., оказавшись с ним в ближайшие дни попутчиком в самолёте?
5. Прочли ли Вы последний роман В.А. «Новый сладостный стиль»?
