Если исходить из того, что Салун и Склад могут находиться на месте туалетных кабинок, то другие кабинки расположены сзади него. Итак, заключил Рики, сделай шаг назад. В любом случае, хуже не будет. Да и что может быть хуже, чем стоять посреди иллюзорного мира и ждать, пока кто-то придет на помощь? Или пока тебя подстрелят, как куропатку...
Два шага, два осторожных шага. Только воздух, пыль в лицо и песок под ногами. Однако третий шаг - Боже, неужели - принес желаемый результат: Рики уперся рукой в холодную кафельную стену. Он невольно издал радостный вопль. Это, вне всякого сомнения, был писсуар, и найти его в этом безумном мире было не менее приятно, чем жемчужное зерно в куче навоза. Запах хлорки и испражнений казался божественным ароматом.
Рики провел еще раз рукой по облупленной стене, чтобы удостовериться, что он не обманулся, затем расстегнул штаны и стал освобождать мочевой пузырь от остатков содержимого. Черт, неужели он победил, неужели кошмар рассеялся? Если теперь он повернется, то не увидит ни трупа, ни пыльной бури, ни складов и конюшен... Несомненно, все это было вызвано какой-то долбаной химией. Он на днях, возможно, передозировал рододорма или еще чего-нибудь, и вещество бродит по его телу, творя вот такие мерзкие штучки. Когда Рики закончил размышлять на эту тему и собрался застегнуть штаны, сзади послышался голос героя вестерна:
- Ты решил поссать на моей улице, парень?
Это был Джон Уэйн - его характерный голос с ленцой и проглатыванием конечных согласных. Рики был не в силах повернуть голову. Сейчас он будет прострелен насквозь. Это чувствовалось в самой манере говорить, присущей Джону: эта легкая растяжка слов, скрытая агрессия, угрожающие интонации невинного, казалось бы, вопроса. Ковбой был вооружен, а все, что было в руках у Рики - его член; против пистолета защита, прямо скажем, слабая. Рики застегнул штаны, затем медленно поднял руки. Впереди медленно таяла в воздухе, заволакиваясь пеленой, туалетная стена. Слышались завывания бури. Кровь из раненого уха капала на землю.
- Послушай, парень, сейчас ты снимешь свой ремень с кобурой и положишь на землю. Все ясно?
- Да.
- Делай это медленно, тихо и аккуратно, а потом опять поднимешь руки.
Медленно, как было приказано, Рики отстегнул ремень, вынул его из джинсов и бросил на пол. Ключи должны были зазвенеть, упав на кафель. Рики надеялся из последних сил, что это произойдет и реальность вновь обретет свою власть. Ничего подобного. Звук был приглушенным, будто ключи действительно упали на песок.
- Замечательно, - сказал Уэйн. - Ты начинаешь кое-что понимать. Что ты теперь мне скажешь?
- Я извиняюсь, - неуверенно произнес Рики.
- Извиняешься?
- Ну да...
- Не думаю, что ты так просто отделаешься.
- Но это какая-то ошибка...
- Ничего не знаю, от вас, приезжих, вечно одни неприятности. Чего стоит этот мальчишка, который, спустив штаны по самые щиколотки, гадил в Салуне! Где вас, сукиных сынов, учили такому поведению? Чему вас учили в ваших долбаных школах?
- Я, право же, не знаю, как объясниться...
- Не стоит труда. Ты вместе с мальчишкой?
- Если можно так сказать.
- Не говори загадками!
Рики почувствовал, как холодный ствол пистолета уперся ему между лопаток, и Джон продолжал:
- С ребенком или без него?
- Да, это значит...
- Твои слова ничего не значат здесь, на моей территории. Как и твоя жизнь, запомни.
Он отстранился:
- А теперь, парень, ты повернешься, и мы посмотрим, что у тебя внутри.
Рики видел раньше эту сцену. Человек поворачивается, и Уэйн стреляет. Никаких дебатов, ни минуты на обсуждение этичности происходящего; пуля, как всегда, более права, чем словесные аргументы.
- Поворачивайся, я сказал.
Медленно, очень медленно Рики обернулся к герою вестерна. Перед ним стоял вполне реальный человек - или столь же великолепно, как все остальное здесь, - исполненная иллюзия. Уэйн среднего периода, еще тех времен, когда он не приобрел брюшко и нездоровый цвет лица. Старый добрый Уэйн, весь в пыли после долгих путешествий, глаза сощурены от пристального вглядывания в горизонт. Рики никогда не любил вестерны. Он ненавидел стреляющие орудия, возвеличивание грязи и дешевый героизм. Его поколение засовывало цветы в жерла танков и призывало заниматься любовью вместо войны; Рики и до сих пор не изменил убеждений.
