На этих-то перекрестках, где сталкиваются и собираются мертвецы, запретная дорога изливается в наш мир. На развилках движение затрудненное, голоса мертвецов пронзительней всего. Здесь барьеры, отделяющие одну реальность от другой, истончаются, истертые несметным числом ног.
Подобный перекресток на дороге мертвых находился в доме номер 65 на Толлингтон-Плейс. Всего лишь коттедж с кирпичным фасадом в псевдогеоргианском стиле – более дом номер 65 был ничем не примечателен. Старый и незапоминающийся, утративший то дешевое величие, на которое некогда претендовал, он простоял пустым больше десяти лет.
Из дома номер 65 жильцов гнала не сырость. Не подвальная гниль, не проседание – от которого по фасаду, от порога до крыши, пролегла трещина, – а шум дороги. На верхнем этаже рокот движения не стихал ни на миг. От него потрескалась штукатурка на стенах, и погнулись балки. Он сотрясал окна. Потрясал он и разум. Дом номер 65 на Толлингтон-Плейс был проклят, в нем невозможно было долго жить, не поддавшись безумию.
В какой-то момент истории здесь произошло нечто ужасное. Никто не знал, когда и что именно. Но даже невооруженный глаз замечал гнетущую атмосферу, особенно на верхнем этаже. В воздухе дома номер 65 были разлиты воспоминания и обещание крови – запах, цеплявшийся за носовые пазухи и выворачивавший наизнанку даже самые крепкие желудки. Этого здания и его окрестностей сторонились грызуны, птицы, даже мухи. Не проползет по кухне мокрица, не угнездится на чердаке скворец. Какое бы насилие здесь ни произошло, оно вскрыло дом – точно так же, как нож рассекает рыбье брюхо; и через этот разрез, через эту рану в мире сюда заглядывали мертвые, обретали право голоса.
По крайней мере, такие ходили слухи…
Шла третья неделя исследований в доме номер 65 на Толлингтон-Плейс. Три недели беспрецедентного успеха в области паранормального. Пригласив на роль медиума новичка в этом деле, двадцатилетнего молодого человека по имени Саймон Макнил, отдел парапсихологии Эссекского университета зафиксировал неопровержимые доказательства жизни после смерти.
В верхней комнате дома – не помещении, а каком-то клаустрофобном коридоре – юный Макнил призвал мертвых, и по его просьбе они оставили наглядные свидетельства своего визита, начертанные сотней разных почерков на бледно-охровых стенах. Писали они, казалось, все, что приходило в голову. Разумеется, имена, даты рождения и смерти. Обрывки воспоминаний и благие пожелания живым потомкам, странные туманные фразы, намекающие на их нынешние муки и оплакивающие утраченные радости. У одних почерк был угловатым и уродливым, у других – изящным и женственным. Наряду с романтической поэзией на стенах появлялись неприличные рисунки и недосказанные анекдоты. Неумело нарисованная роза. Игра в крестики-нолики. Список покупок.
К этой Стене Плача приходили знаменитости – здесь побывали Муссолини, Леннон и Дженис Джоплин, а подле великих расписывались обычные забытые люди. Это была перекличка мертвецов, и она росла день ото дня, словно по затерянным племенам расходилась весть и соблазняла их оставить молчание и почтить эту голую комнату своим сакральным присутствием.
Всю жизнь проработав на поприще экстрасенсорных исследований, доктор Флореску свыклась с горечью неудач. Было даже удобно верить, что доказательств иной жизни никто и никогда не увидит. Теперь же, обретя неожиданный и зрелищный успех, она испытывала одновременно и восторг, и замешательство.
Она сидела, как сидела уже три невероятных недели, в главном зале на втором этаже, в одном лестничном пролете от расписанной комнаты, и прислушивалась к переполоху наверху с каким-то благоговением, едва ли смея поверить, что ей дозволено присутствовать при подобном чуде. Раньше уже случались касания, дразнящие намеки на голоса из другого мира, но впервые иная реальность настаивала на том, чтобы быть услышанной.
Звуки сверху прекратились.
Мэри посмотрела на часы. Было 18:17.
По некой причине, известной только визитерам, контакт заканчивался вскоре после шести. Она посидит до половины, а потом поднимется. Что ждет ее сегодня? Кто приходил в эту жалкую каморку и оставил свой след?
