— Аля-улю — гони гусей! — не зная, что сказать, пробормотал глупую детскую присказку Анатолий.
— А теперь давайте я познакомлю вас с нужным вам специалистом! — предложил хлопец.
И они пошли в те помещения дворца, которые обычно не показывают праздным посетителям. За дверью с надписью «Служебное помещение» они обнаружили комнату, заставленную старой покосившейся мебелью, столами, шкафами. За одним из этих столов стояла пожилая женщина в белом халате и резиновых перчатках.
Перед нею на столе этаким ковриком были выложены несколько десятков денежных купюр. Она колдовала над ними, что-то подклеивая и реставрируя.
— Здравствуйте, Александра Ивановна! — почтительно поздоровался его провожатый. — Вам звонила Бархатова?
— А! Да-да! — оторвалась она от работы. — Ну, что там у вас? Давайте посмотрим!
Посмотрим так посмотрим. И Казаков достал из черной кожаной борсетки найденные купюры.
Женщина бережно взяла их в руки, заметив при этом:
— Надо же! Как хорошо сохранились!
Аккуратно разложила банкноты на своем столе. Прочитала, водя лупой над бумагой: «Билет государственного казначейства Главного командования вооруженными силами на юге России. Тысяча рублей. Обязателен к приему по всем платежам от казны и между частными лицами».
— Так, серия и номер есть? А кто подписался? Так, начальник управления финансов. Начальник кредитной части. Есть. Сверху крест и георгиевская лента. А на обратной стороне двуглавый орел в центре. Дата выпуска — тысяча девятьсот девятнадцатый год! Ну, понятно все! — она начала говорить, будто сама с собой, но вспомнила про гостей:
— Вы присаживайтесь! Может, чаю хотите? Я налью!
— Мне бы хотелось понять, кому они могут принадлежать? — ответил Анатолий.
— Да здесь все и написано, — присев тоже на краешек стула, пояснила реставратор. — Как говорится, к гадалке не ходи. Да вы пейте чай! — и пододвинула к нему блюдце с печеньками.
Казаков отхлебнул жидкий чай, надкусил печеньку.
— Во время Гражданской войны силы, противостоявшие большевикам и контролировавшие разные регионы страны, испытывали большие сложности с наполнением бюджетов своих образований. Сильно страдали от отсутствия средств и белые добровольческие армии. Так что и тем и другим приходилось выпускать собственные дензнаки. А дело это чрезвычайно сложное. Эти деньги достаточно высокого качества. И их выпуск смогли наладить только в Донской республике. Остальные печатали либо за границей, либо в собственных типографиях. Низкого качества. Вот такие, как эти! — она достала из шкафа папочку. Открыла ее и показала бумажки, отдаленно напоминающие настоящие деньги.
— Это Сибирского временного правительства. Это Северо-Западного фронта. А вот эта зелененькая — купюра Читинского отделения Госбанка.
Она закрыла папку.
— Да-с! Вот так! Что еще можно сказать о вашей находке… Судя по всему, она выпущена в Новочеркасске. В одна тысяча девятьсот девятнадцатом году. Обращалась до конца двадцатого года. Но стоимость этих денег зависела от успехов на фронте. А к двадцатому году дела у белых были неважными. Скорее всего, судя по сумме, деньги принадлежали белому офицеру, который и спрятал их то ли перед уходом, то ли опасаясь ареста. Но это я уже так… Можно сказать, фантазирую…
— А вот эти купюры чьи? — И Казаков, как фокусник, достал из гаманка еще более ветхие денежные банкноты.
Увидев их, бабушка, что называется, возбудилась:
— Ай-яй-яй! Вот это вещь уникальная! — она осторожно взяла дензнаки. И направила свой острый, опытный профессиональный взгляд на неряшливые, как будто не напечатанные, а рисованные от руки купюры красного цвета. Начала читать будто написанные детьми строки: «Государственный билет… Подделка билета преследуется законом. Управляющий есть. Кассир есть. Год 1919. А вот и двуглавый орел, похожий на ощипанную курицу…»
Она оторвалась от стола и произнесла с волнением и радостно:
— Ну, конечно, конечно! Это деньги Вешенского восстания девятнадцатого года! Боже мой! Это такая редкость! И где же вы их взяли?
— Да там же, у себя в курене, под ступенькой!
— Берегите их! А лучше отдайте в музей. Сохраннее будут. Похоже, этот офицер принимал участие и в этом восстании, описанном у Шолохова.
