Книга VII. 1676-1703 - страница 21

людей Московского государства с козаками, которые являются грубнее литвы и немцев и стремятся утвердить свое господство, возведши на московский престол своего вождя, своего царя. Вопрос ставится ясно: бояре и все лучшие люди московские присягают польскому королевичу, чтоб не быть в рабстве у своих прежних холопей-козаков при торжестве калужского царика. Возбуждение религиозного интереса вследствие замыслов Сигизмундовых, давшее знамя, средоточие для жителей Московского государства, давшее им возможность высвободиться из прежней разрозненности для общего дела, указавшее им единство не народное, не государственное, но религиозное — общую купель, в которой они крестились в православную веру, — это религиозное одушевление, разумеется, главным образом послужило против козаков. Очищение земли от поляков было вместе очищением от козаков. Таким образом, козакам не удалось воспользоваться благоприятными для них условиями, государство восторжествовало; но козачество не отказалось от борьбы. Запертое турками с устьев Дона, оно ждало отважного и счастливого вождя для проложения себе другой дороги. Богатырь-чародей явился — Разин; толпы его перебросились на Волгу, на Яик, в Каспийское море, погромили персидские берега; по Персия была покрепче сибирского юрта Кучумова, и Разин не мог поклониться царю Алексею Михайловичу Персидою, как Ермак Тимофеевич поклонился Грозному Сибирью. Принужденные возвратиться с Каспийского моря, не имея надежды, чтоб Московское государство беспрепятственно стало пропускать их в устья Волги, толпы Разина опрокинулись на государство, поднимая низшие слои народонаселения против властей, как было в Смутное время; но государство, несмотря на все свое истощение, было сильнее козаков, Разин погиб на плахе в Москве. Впрочем, разинское возмущение не было последним действием борьбы государства с козаками: в новой русской истории увидим Булавина и Пугачева.

Таков был в общих чертах строй древней России в его историческом развитии. Теперь взглянем подробнее на ее быт в то именно время, когда преобразования сильно стучались в двери, когда уже народился преобразователь.

Мы так часто употребляем выражение: Западная и Восточная Европа, так много знаем, так много толкуем о их различии и следствиях этого различия; но если путешественник, переезжающий из Западной Европы в Восточную или наоборот, свежим взглядом посмотрит на их различие, станет отдавать себе отчет о нем под свежим впечатлением видимого, то, конечно, прежде всего скажет, что Европа состоит из двух частей: западной, каменной и восточной, деревянной . Камень, так называли у нас в старину горы, камень разбил Западную Европу на многие государства, разграничил многие народности, в камне свили свои гнезда западные мужи и оттуда владели мужиками , камень давал им независимость; но скоро и мужики огораживаются камнем и приобретают свободу, самостоятельность; все прочно, все определенно благодаря камню; благодаря камню поднимаются рукотворные горы, громадные, вековечные здания. На великой восточной равнине нет камня, все ровно, нет разнообразия народностей. и потому одно небывалое по своей величине государство. Здесь мужам негде вить себе каменных гнезд, не живут они особо и самостоятельно, живут дружинами около князя и вечно движутся по широкому беспредельному пространству; у городов нет прочных к ним отношений. При отсутствии разнообразия, резкого разграничения местностей нет таких особенностей, которые бы действо вали сильно на образование характера местного народонаселения делали для него тяжким оставление родины, переселение. Heт прочных жилищ, с которыми бы тяжело было расставаться, в которых бы обжилось целыми поколениями; города состоят из кучи деревянных изб, первая искра — и вместо них куча пепла. Беда. впрочем, невелика, движимого так мало, что легко вынести с собою. построить новый дом ничего не стоит по дешевизне материала: отсюда с такою легкостью старинный русский человек покидал свой дом, свой родной город или село; уходил от татарина, oт литвы, уходил от тяжкой подати, от дурного воеводы или подьячего; брести розно было не по чем, ибо везде можно было найти одно и то же, везде Русью пахло. Отсюда привычка к расходке в народонаселении и отсюда стремление правительства ловить усаживать и прикреплять.