На открытом участке скалы прилип листок, на нем и без лупы виден отпечаток подошвы. Ага, подумал Милодар, значит, наш мертвец смог обуться и, наверное, переодеться в своем тайнике — любопытная деталь.
Тропинка привела Милодара к площадке, заросшей орешником, — над ней возвышалась задняя стена замка.
— Ну, вот мы и ближе к дому, — заметил вслух Милодар, и вороны, передразнивая его, зловеще закаркали.
Незаметная тропинка сквозь орешник вывела Милодара к потайной двери в задней стене замка. Перед дверью зеленел небольшой водоем, по берегам которого, скрываясь в осоке и болотной зелени, сидели сонные лягушки. Одна из ворон спикировала и схватила лягушку пожирнее. Остальные с громким плеском ухнули в воду. Вода в прудике закачалась, и Милодар пошел по краю к дверце.
Дверца со скрипом приоткрылась, обнаружив слабо освещенное помещение.
Столб мутной воды вырвался из двери, ударил Милодара в лицо и опрокинул в водоем. Только то, что Милодар был голограммой, спасло его если не от смерти, то от больших неприятностей.
На его крик из двери высунулись две прачки, которые только что опорожнили бадью с мыльной водой.
— Господи, нам еще такого чудища не хватало! — воскликнула одна из них.
— А что, я не первое чудище? — сразу среагировал комиссар, сбрасывая с себя водоросли, лягушек и стебли осоки. Одна крупная кувшинка осталась у него на голове и придавала комиссару несколько лукавый и легкомысленный вид.
— Бывают, — неопределенно ответила прачка. — А вы откуда к нам крадетесь?
— Да так, вот проходил леском, — простодушно откликнулся Милодар, — вижу прудик, только собрался на берегу видом полюбоваться, как вы в меня водой плеснули.
— Значит, вы гуляли? — спросила прачка.
— И увидели прудик, — добавила вторая прачка.
Обе они были молоденькие, краснощекие. Здоровая жизнь на свежем воздухе превратила их в простушек-красавиц — кровь с молоком.
— А если вокруг посмотреть, — заметила первая прачка, вся в веснушках, — то увидишь, что попал на помойку, вон и баки помойные стоят. Самое лучшее место, чтобы гулять…
Говоря так, прачки медленно, не смывая с лиц улыбок, приблизились с обеих сторон к комиссару, железными захватами постарались вывернуть ему назад руки, резкими подножками постарались сбить его с ног и обезвредить.
Но с комиссаром Милодаром, как известно, такие приемы не проходят.
Руки прачек прошли сквозь бицепсы Милодара, как сквозь воздух. Ноги прачек пролетели по пустому месту, и в результате прачки сами потеряли равновесие и благополучно опустились точно в середину прудика, который и на самом деле наполнялся водой от стирки и некоторых хозяйственных сбросов.
Милодар отошел на несколько шагов и, опершись о ручку двери, ждал, пока прачки вылезут на сухое место.
— Пароль — Флоренция, — сказал он, как только прачки, попрыгав, вытрясли из ушей воду.
— Отзыв — Микеланджело, — откликнулись хором прачки.
— Надо смотреть, на кого кидаетесь, — сказал Милодар.
— А когда же смотреть — мы сначала действовали, господин комиссар, — ответила веснушчатая прачка.
Прачки, как и многие другие работники обслуживающего персонала, находились на службе в ИнтерГполе и даже имели чины. Прачки, например, обыскивали сданное им белье на предмет обнаружения в нем забытых предметов или надписей, затем проводили химический анализ белья, старались, к примеру, обнаружить, не содержится ли чего-нибудь подозрительного в слезах сироток, которыми они орошали свои наволочки.
Кроме того, прачки оберегали все ходы и выходы замка, и потому Милодар, не сказавший пароля заранее, стал жертвой их бдительности.
Но все закончилось благополучно, никто из прачек не пострадал, голограмма Милодара также избежала повреждений.
Поэтому комиссар сразу же приступил к допросу.
— Давно здесь дежурите? — спросил он.
Первая прачка ответила, что с утра.
— Кто проходил?
— А этим ходом никто не пользуется, — ответила вторая прачка. — Только те сотрудники, которые имеют допуск.
— А ночью?
— А ночью дверь запираем и идем спать.
— Значит, ночью можно ходить через эту дверь, сколько тебе пожелается?
— Никак нет, — ответила первая прачка. — Особый патентованный замок прошел проверку в управлении секретности. Никто не сможет его открыть.
