Дети не такие дураки, чтобы верить, будто все всегда повторяется. Это как раз типично взрослая дурость.
– Испачкаться при падении.
Всякие там царапины и ссадины были для меня делом обычным. А вот грязь на теле лет до четырех вызывала дикий, утробный ужас. Казалось, что можно, что ли, заразиться нехорошей, трудной человеческой жизнью. Будто придется очень быстро повзрослеть, состариться и умереть, если грязь в кровь попадет – как-то так примерно, дети ведь не слишком сильны в формулировках.
Я, кстати, до сих пор думаю, что это была интересная, совсем не лишенная смысла теория.
– Большой нежилой дом.
Это хронологически самый последний детский страх, мне уже лет шесть было, когда он пришел. На пустыре возле нашего дома стали строить огромное, как мне казалось тогда, панельное здание. Пока строили, было нормально. А как достроили, стало страшно.
Дом был шестиэтажный, расчерченный на серые и оранжевые прямоугольники, и много-много черных слепых оконных провалов. Все мое существо знало, что смотреть на ЭТО не нужно. Почему – поди объясни теперь себе…
– Некоторые (многие, но не все) больные люди. В основном старенькие. Но и некоторые ровесники тоже.
Было очень страшно, что они – нет, не то чтобы заразят (нельзя ведь заразить хромой ногой), а именно что научат меня болеть.
Так тоже, кстати, бывает на самом-то деле.
Других страхов в ту пору, кажется, не было.
Пчел, докторов и больших собак не называю вполне сознательно. Все они меня в свое время кусали разными способами, поэтому активное нежелание иметь с ними дело страхом называть неправильно. Обычная, почти «взрослая», расчетливая осторожность.
Скучно об этом.
Эта книга посвящается старику Прибыткову,
моему поставщику сосновых благовоний.
Зная о моей нежности к лисицам (и не одобряя такую жизненную позицию), он рассказал мне следующую поучительную историю.
– Лиса, – говорит старик Прибытков, – зверь ленивый и вонючий. Зато хитрый. И при этом, – рассказчик щурится со значением, – о-о-о-очень ленивый. И о-о-о-о-очень вонючий.
Нору рыть лисе лень. Не любит она лапами работать. Поэтому лиса, которая хочет жить в хорошей, большой норе, идет к барсуку.
Барсук, по версии старика Прибыткова, зверь серьезный. Драться с ним – это совсем уж ума надо лишиться. А лиса умная и хитрая. К тому же вонючая. Поэтому она с барсуком не дерется, а тихонько пробирается в дальнюю часть его норы.
Тут следует сказать, что нора у барсука многокомнатная. Из множества помещений, лазов и прочих тайников состоит. И вот в дальнем тайнике появляется лиса. Тихонько там срет и тихонько уходит бомжевать в лес. Благо недолго уж терпеть.
Барсук жить в обстановке лисячьей засратости совершенно не приучен. Будучи зверем умным и хозяйственным, он идет и замуровывает помещение, оскверненное лисьим говнищем. Становится полегче.
Но назавтра снова приходит хитрая и вонючая лиса, гадит в следующем помещении и тихонько, как ни в чем не бывало, удаляется в лес. Барсук духовно страдает и снова замуровывает оскверненный участок.
Некоторое время жизнь животных идет размеренно и монотонно. Лиса каждый день проникает в нору и гадит. Барсук плачет и заделывает входы.
Наконец несчастный зверь барсук понимает, что вся его нора воняет лисьим говном и нет спасения. Тогда он обижается на судьбу и уходит прочь, рыть новую нору на новом месте. А вонючая и хитроумная лиса справляет новоселье, благо, по мнению старика Прибыткова, разрывать заделанные лазы много проще, чем рыть целую нору.
Ну, ему, наверное, виднее. Он человек пожилой и опытный.
Эта книга посвящается Шуре,
который недавно позвонил и спросил, помню ли я про «истинное маслаждение».
Еще бы. Такое разве забудешь?
Венгерский апельсиновый ликер алого цвета появился в нашем городе О. во второй половине восьмидесятых и стал, как мне кажется, идеальным вещественным символом рубежа эпох.
На смену советским пельменным в ту пору как раз приходили пластиковые джунгли кооперативных кафе-ресторанов, а «Вебер» (на бутылке было написано латиницей: «Veber»), соответственно, занял экологическую нишу «Розового», «Мятного», «Кофейного» и прочих ликеров, разноцветных детенышей социалистического Зеленого Змия.
