Словно прочитав ее мысли, незнакомец тихо произнес:
– Не надо меня бояться, Констанс. Я не причиню вам вреда.
Девушка продолжала неподвижно стоять, схватившись одной рукой за подлокотник кресла. Обведя взглядом комнату, она вновь посмотрела на сидевшего перед ней человека.
– Вы знаете, кто я, не так ли, дитя мое? – спросил он, и даже его вкрадчивый голос с новоорлеанским акцентом показался ей знакомым.
– Да, я знаю, кто вы. – На мгновение Констанс стало трудно дышать: настолько зловещим показалось ей сходство этого человека с другим – тем, которого она так хорошо знала. Разными у них были только волосы… и глаза.
Незнакомец кивнул:
– Что ж, я очень рад.
– Как вы сюда проникли?
– Как я проник, не столь важно. Гораздо важнее, почему я это сделал. Почему – вот верный вопрос. Вы не находите?
Констанс, казалось, на минуту задумалась.
– Да, наверно, вы правы. – Она сделала шаг вперед, убрала руку с подлокотника и медленно провела ею по краю стола. – Итак, почему вы здесь?
– Потому что пришло время поговорить – мне с вами. Вы должны меня выслушать. В конце концов, это единственная любезность, о которой я вас прошу.
Констанс сделала еще один шаг, ее пальцы медленно перемещались по полированной поверхности.
– Любезность? – переспросила она.
– Да. В конце концов, я…
Он не успел договорить: Констанс схватила со стола нож для бумаги и бросилась вперед. Это нападение было замечательно не только своей молниеносностью, но и абсолютной внезапностью: Констанс не сказала и не сделала ничего, что заставило бы ее противника насторожиться.
Но она потерпела неудачу. В самый последний момент мужчина чуть наклонился в сторону, и нож по самую рукоятку вошел в потертую кожаную спинку кресла-качалки. Констанс вытащила его, быстро и опять-таки молча повернулась к незнакомцу и занесла нож над головой для следующего удара.
Она замахнулась, но противник хладнокровно увернулся от удара и, сделав неуловимое движение рукой, схватил ее за запястье. Констанс колотила его свободной рукой и вырывалась, пока наконец оба не упали на ковер. Навалившись, незнакомец прижал ее к полу, нож отлетел в сторону.
Губы незнакомца находились всего в каком-то дюйме от ее уха.
– Констанс, – услышала она его тихий голос, – Du calme. Du calme.[5]
– Любезность! – закричала она. – Как вы смеете говорить о какой-то любезности! Вы убили друзей моего опекуна, оклеветали его, посадили в тюрьму! – Она замолчала и вновь стала вырываться. Из ее горла вырвался негромкий стон, в котором слышалось отчаяние, смешанное с другим, более трудноопределимым чувством.
Мужчина продолжал говорить, и его голос звучал мягко, вкрадчиво:
– Пожалуйста, Констанс, поймите, что я не собираюсь причинить вам боль. И удерживаю вас лишь потому, что вынужден защищаться.
Она снова попыталась вырваться.
– Я вас ненавижу!
– Констанс, пожалуйста! Я должен вам кое-что сказать!
– Я не собираюсь вас слушать! – выпалила она задыхаясь.
Он продолжал прижимать ее к полу – мягко, но достаточно сильно. Наконец Констанс затихла. Она лежала неподвижно, и сердце бешено колотилось у нее в груди. Неожиданно девушка услышала у своей груди биение его сердца – намного более спокойное. Незнакомец продолжал что-то успокаивающе шептать ей на ухо, хоть она и старалась не слушать.
Наконец он немного отстранился.
– Если я вас отпущу, вы обещаете больше на меня не нападать? Вы будете сидеть спокойно и слушать, что я вам скажу?
Констанс ничего не ответила.
– Даже осужденный на смерть преступник имеет право быть выслушанным. К тому же, возможно, вы поймете, что все обстоит не совсем так, как кажется.
Констанс не произнесла ни слова. Через несколько долгих мгновений мужчина поднялся с пола и – очень медленно – отпустил ее запястья.
Она тут же встала и, тяжело дыша, разгладила передник. Ее взгляд вновь заметался по библиотеке. Противник, все еще занимавший стратегическое положение между нею и дверью, указал рукой на кресло-качалку.
– Пожалуйста, Констанс, – попросил он, – присядьте.
Девушка устало опустилась в кресло.
– Можем мы поговорить как цивилизованные люди, без истерики?
– Вы смеете называть себя цивилизованным человеком? Вы? Серийный убийца и вор? – Она презрительно засмеялась.
