Книга Иисуса Навина - страница 76

Шрифт

Интервал

. Нельзя не удивляться такой скромности Иисуса Навина, полагает Ориген: «Смотри, каков был вождь народа, тот, который ввел его в Святую землю, в землю Обетованную. Он был преемником Моисея, и, не смотря на это, не позволяет себе взять свою часть земли! Он, глава народа, ожидает получить свой маленький удел от народа»[537]. Далее в той же беседе Ориген задается вопросом: как мы, христиане, можем дать вождю нашему Иисусу Христу землю для обитания? И отвечает: "О, если бы я мог стать столь хорошим, чтобы дать пространство внутри меня Сыну Божию! Господь Иисус, получив от меня это пространство души моей, возвел бы там прекрасные сооружения, воздвиг бы несокрушимые стены, высочайшие башни – сконструировал бы внутри меня, если б я был достоин, жилище, приличное Ему и Отцу; украсил бы душу мою так, чтобы она стала способной принять Его мудрость, знание и всю святость, так, чтобы ввести вместе с Собой и Бога Отца для обитания в ней[538] и для того, чтобы вечерять[539] в такой душе, принимая пищу, которую Он Сам дает нам.

Чтобы быть достойными достигнуть этого, приготовим внутри нас сердце чистое, и да войдет в него… Господь Иисус"[540].

Города убежища (20:1–9)

Невольный убийца, убивший человека непреднамеренно, по ошибке, без умысла (20:3), имел право, согласно Моисееву закону (Числ. 35. Втор. 19), на общественную защиту от мести родственников: старейшины определенных городов, городов убежища предоставляли таковому защиту от мстящего за кровь (20:3). Невольный убийца должен был бежать и скрыться за стенами одного из шести городов – трех в Палестине (20:7) и трех в Заиорданье (20:8) – и после суда старейшин города убежища (20:4) должен был жить в этом городе доколе не умрет великий священник, который будет в те дни (20:6). После же смерти первосвященника убийца должен был возвратиться в свой город (20:6).

Сикре[541] полагает, что в связи со смертью первосвященника невинным убийцам полагалась общеизраильская амнистия. Согласно Гринбергу[542], смерть первосвященника служила искуплением вины за пролитую непреднамеренно кровь. Оригинальную идею предлагает Делекат[543]: первосвященник как бы «усыновлял» невольного убийцу, брал его под свою личную защиту. По смерти же покровителя убийца оказывался без покровительства, и ему ничего не оставалось делать, как возвратиться в свой город.

Эти теории не объясняют главного – почему невольный убийца не мог вернуться раньше смерти первосвященника, даже если утихал гнев мстителя за кровь, даже если таковой мститель за кровь умирал раньше первосвященника? Почему он должен был оставаться в городе убежища как в некоем заключении? Библейский текст оставляет нам возможность строить различные предположения, но сам не дает ответа[544].

Смерть израильского первосвященника, освобождавшая убийцу, предызображала собой, по мнению протоиерея Порфирия Владимирского, ссылающегося в свою очередь на блаженного Иеронима, смерть Первосвященника-Христа, освобождающую грешника от погибели: «Какая цель была назначить сроком пребывания невольных убийц в местах убежищ смерть первосвященника? Цель была, по мнению блаженного Иеронима, предызобразить этим будущую тайну, имевшую открыться на Голгофе. До смерти первосвященника невольные убийцы должны были иметь безвыходное пребывание в местах убежищ, со смертию же его, когда протекшее до этого случая время и самый этот случай, всенародно печальный, должны были влиять на ослабление и охлаждение чувства мщения в мстящих за кровь, давалось сим преступникам прощение за вину их кровопролития (род амнистии): срок пребывания их в этих местах оканчивался, и они возвращались в свои домы на жительство. Так и грешники, впадающие в грехи ненамеренно и допускающие их по слабости природы, на суде Божием должны получить отпущение грехов и войти в обители небесные, которых у Господа много (Ин. 14:20), но только лишь со смертию великого Первосвященника Иисуса Христа будут помилованы, Который единою принес Себя в жертву за грехи людей (Евр. 9:28)»[545]. Как видим, согласно протоиерею Порфирию, невольный убийца Ветхого Завета прообразует собой не столько грешника вообще, сколько непреднамеренно и по слабости согрешающего христианина.