«Мне надо встать с подветренной стороны! — была его первая мысль. А вторая: — Надо благодарить за это Тора и Хеймдала, если правда хотя бы половина из того, что говорят Гхарры о кошках Дюр».
Из колючего кустарника вышли две очень маленьких черных кошки и набросились на прыгуна. Мать отошла и улеглась, наблюдая за ними.
Так близко! Как же ее поймать?
Мать вытянула лапу и принялась вылизывать длинны-предлинные когти, засверкавшие на солнце. Каждое ее движение, даже умывание, говорило о силе, не соответствующей ее размерам. Иджил думал об убивающей ярости и представлял, как он будет выглядеть, если кошка придет в ярость.
«Клочья, — сказал он сам себе. — Маленькие кусочки. Вот на что я буду похож. Эти кошки только убивают. Даже свою пищу: держу пари, они даже не играют со своей добычей, прежде чем съесть ее, как другие кошки».
Котята не решались убить жертву и улеглись вместе рядышком. Кошка поднялась и подкралась, чтобы покончить с тем, что оставили котята. Упругие мышцы мягко изгибались под черной лоснящейся шерстью. Она, припав к добыче, ела, иногда поглядывая на спящих котят. Чем дольше Иджил наблюдал за кошкой, тем увереннее становился, что если поймать мать живой как-нибудь и можно — хотя он был убежден в обратном — но уж приручить ее не удастся однозначно; и, если ему был необходим Харлан, если он хотел когда-нибудь вновь обрести свободу, ему обязательно надо было приручить кошку. Ему надо было взять котенка, но видя, как бдительна была кошка-мать, это было сложно сделать.
Иджил лежал, распластавшись, уткнувшись подбородком в скрещенные руки и ждал. В конце концов, она прикончит добычу и уйдет. Может быть, он последует за ней и сможет хотя бы выяснить путь к логову. Возможно, через какое-то время он сообразит, что-нибудь подскажет ему, как схватить детеныша.
Кошка-мать, доев добычу, разбудила котят и гордой походкой стала взбираться на гору. Котята кувыркались, скакали и боролись позади нее, иногда забывая, что они должны следовать за ней, тогда матери приходилось возвращаться за ними и напоминать легкими шлепками лапой по спине или по шее.
«А за добычей для себя она, видимо, пойдет позже, если только это за нее не делает кот», — сказал Иджил сам себе. Это была пугающая мысль: две взрослые кошки Дюр в одном логове. Иджил с трудом сглотнул. Конечно нет. Кошки редко помогают друг другу таким образом. Скорее, кот рассматривал бы котят, как легкую добычу.
Четыре дня Иджил шел по кошачьему следу, теряя его среди голых камней равнин, где ветер заметал следы, или там, где кошки могли ходить по вершинам, покрытым снежной коркой, а Иджилу приходилось прорываться и там. Он каждый раз обнаруживал кошку по вою, которым она звала котят на ужин. В сумерках он каждый день работал над изготовлением мешка из сосновой коры, наподобие спального, в котором он надеялся пронести несколько часов неистового и напуганного котенка Дыр. Он скреплял лоскуты сосновой коры грубой нитью, сделанной из корней сосны. Он также мастерил по вечерам клетку, которая могла понадобиться даже для котенка. Он делал ее из зеленых сосновых веток, вырезая их ножом и укрепляя места соединений шнурами из корней сосны. Ему нужна была смола, чтобы склеить места стыков сосновой клетки, но чтобы приготовить хорошую смолу, требовалось много времени и особые рецепты, которые знали только опытные корабельные плотники (кораблестроители).
На пятый день, когда кошка-мать звала котят к ужину, она стояла всего в нескольких метрах от логова. Иджил, осторожно спустившись, наблюдал, как котята раздирали довольно крупное существо, которое мать принесла им на ужин и от которого к этому моменту остались лишь неузнаваемые мелкие клочья.
«Кота здесь нет, — сказал он сам себе. — Она бы этого не сделала, если бы был опасный кот. И я не видел никакого другого кошачьего следа, не принадлежащего кому-либо из этих троих».
Иджил припал к земле, лежа за колючим кустом и наблюдая, как они ели. Он видел, как мать загнала котят в пещеру. Он проследил, как она пошла за добычей для своего ужина. Она содрала все мясо с длинной, ровной кости, потом подкатила череп поближе к себе и стала старательно вылизывать его содержимое. Даже привыкшего за год пребывания на Старкере-4 к жестокостям войны Иджила чуть не стошнило от сознания того, что делала кошка-мать. Он уткнулся в снег лицом, надеясь, что холод успокоит порыв его ярости или, по крайней мере, заглушит звук.
