Я подумал, что Джим, хоть и был пьянехонек, не сказал мне правду, и обещал проводить его к людям, которые всю жизнь играют в шахматы, так что он и его товарищи сумеют получать свой фунт стерлингов, когда бы ни пожелали. Я обещал не выдавать тайну даже Штавлократцу, если только Джим расскажет мне всю правду — это обещание я долго хранил и после того, как три моряка утратили свой секрет. И сказал ему напрямик, что не верю в кристалл. Ну, тогда Джим Баньон еще сильнее наклонился ко мне через стол и дал клятву, что видел человека, у которого Снит купил кристалл, и что этот человек мог все на свете. Для начала, волосы у него ужаснейше темные, и был он такой, что ни с кем не спутаешь — даже на Юге, — а в шахматы мог играть, закрыв глаза, но даже при этом обыгрывал на Кубе любого. Но было там кое-что поважнее, была сделка с Биллом, которая раскрыла, кто таков этот человек. Он продал кристалл за душу Билла.
Навалившись на стол и дыша мне прямо в лицо, Джим Баньон несколько раз кивнул и умолк.
Тогда я начал его расспрашивать. Они играли в шахматы даже в такой дали, на Кубе? Да, они все играли. Мыслимо ли, чтобы человек мог пойти на такую сделку, какую совершил Снит? Разве этот фокус не всем известен? Разве его нет в сотнях книг? А если Билл не читал книг, то разве не должен был знать от других моряков, что самое обычное занятие дьявола — добывать души глупых людей?
Джим откинулся на спинку стула и спокойно улыбался, слушая мои вопросы, но едва я упомянул о глупых людях, снова подался вперед, рывком придвинул ко мне лицо и несколько раз переспросил: это что, Билла Снита назвали дураком? По-видимому, три моряка очень высоко ценили Снита, и слово, сказанное в его осуждение, рассердило Джима Баньона. Я поспешно объяснил, что глупой мне кажется сделка, но, конечно же, не человек, который ее совершил — объяснил поспешно, ибо моряк почти угрожал мне, что было неудивительно, поскольку виски в той полутемной таверне лишило бы рассудка и монахиню.
Когда я сказал, что глупой мне кажется сделка, он опять улыбнулся, а затем грянул кулаком по столу и объявил, что никому и никогда не удавалось обдурить Билла Снита, и это была самая худшая из всех дьяволовых сделок, и судя по всему, что он, Джим, читал и слышал насчет дьявола, тот ни разу так не осекался до вечера, когда познакомился с Биллом на Кубе, в трактире, во время грозы, потому как душа Билла Снита была самой проклятой на всех морях; он был хороший малый, но душа его несомненно была проклята, так что он получил кристалл задаром.
Да, он был там, в испанском трактире, и видел все своими глазами — Билла Снита, и яркие мигающие свечи, и дьявола, то выходящего под ливень, то ныряющего обратно, а потом сделку между двумя ловкачами и дьявола, выходящего наружу, под молнии, в бушующую грозу, и Билла, хихикающего себе под нос между раскатами грома.
Но у меня еще оставались вопросы, и я прервал его воспоминания. Почему они всегда играют вместе, втроем? Тут на лице Джима Баньона, похоже, отразился страх, и сначала он не пожелал отвечать. Но потом объяснил, что дело примерно такое: они же не заплатили за кристалл, а получили его как свою долю вещей Билла Снита. Если б заплатили либо дали Сниту что в обмен, тогда все было бы улажено, но они этого не могли, потому как Билл Снит помер, и они подумали, что его сделка, может, не приведет к добру. Ведь ад должен быть огромным, пустынным местом, попасть туда в одиночку будет нехорошо, и они втроем договорились, что всегда будут не разлей вода и либо будут пользоваться кристаллом вместе, либо совсем не станут — разве что один умрет, и тогда они начнут играть вдвоем, а тот, кто ушел, будет их дожидаться. А последний из троих, когда настанет ему время уходить, он возьмет кристалл с собой или, может, кристалл заберет его. Они не воображают — сказали моряки друг другу, — что они из тех людей, которым место на небесах, и Джим надеется, что их место будет получше, но представить не может ада в одиночку — если уж должен быть ад. Там было бы в самый раз для Билла Снита, его ничто не пугало. Джим знавал по крайней мере пятерых, которые не боялись смерти, но Снит не боялся и ада. Он умер, улыбаясь, словно как спящий ребенок; выпивка — вот что убило беднягу Билла Снита.
