Ключи от замка Грааля - страница 80

. Изложение, сделанное Ральфом из Коггешаля, отлично согласуется с записями, впоследствии оставленными Леландом и Кемденом^>11, однако смысл их заметно различается. Хотя Леланд и Кемден, вероятно, точно переписали надпись, нанесенную на существовавший в их время крест, однако Гиральд явно имел в виду другой крест, поскольку зафиксированный им первоначальный текст исключителен в том смысле, что называет Гвиневеру второй женой Артура, о чем молчат позднейшие хроникеры ^>12. К сожалению, ни крест, ни выкопанные в Аббатстве Гластонбери кости ныне не существуют, что на самом деле неудивительно, поскольку сейчас общепризнано, что якобы обнаруженная гробница Артура на самом деле являлась средневековой подделкой. Поскольку аргументы в пользу этого предположения подробно рассматривали многие специалисты, мы не будем задерживаться на них^>13. Гиральд Камбрийский (1145–1223), которого можно считать непосредственным свидетелем событий, рассказывает нам, что в его время, когда Англией правил Генрих II, предпринимались старательные попытки обнаружить в Гластонбери могилу знаменитого короля Артура. Наконец какие-то останки все-таки были найдены, глубоко под землей, точнее в шестнадцати футах от поверхности, в выдолбленной дубовой колоде. Далее останки переместили в церковь аббатства, в мраморную гробницу, после чего могучий Артур сделался собственностью ныне знаменитого Сомерсетского монастыря.

Другой возможной причиной чудесного обретения останков Артура может стать величайший кризис, перенесенный Гластонберийским аббатством со времени основания его Уэссекским королем Ине (688–726)^>14. 25 мая 1184 г., в день праздника св. Урбана, пожар почти полностью уничтожил все аббатство. В ту пору оно принадлежало Короне, и поэтому Генрих II поручил восстановление собственному управителю Ральфу Фиц-Стефену. Чтобы профинансировать воссоздание своей обители, монахи вполне могли прибегнуть к практике, обычной среди нуждающихся церковных учреждений — то есть к эксплуатации наиболее ходового в средневековье религиозного товара — святых мощей. Дело в том, что как раз после пожара из чуланов Гластонбери чудесным образом появились многочисленные мощи святых, в особенности кельтских, таких как св. Патрик, св. Индракт, св. Бридгит и св. Гильда, оказавшихся похороненными в Гластонбери, невзирая на то что многие были преданы земле в других местах. Вне сомнения, пропаганда, окружавшая открытие могилы короля Артура, еще более увеличила престиж Гластонбери, пополнила казну монастыря и привлекла паломников, однако этот мотив не был первым среди тех, которые определяли ход событий в Сомерсете в 1190–1191 гг.

Политическая подоплека

Когда Вильям, герцог Нормандии, вторгся в Англию в 1066 г., он привез с собой значительное количество бретонцев, потомков валлийских эмигрантов, не испытывавших дружеских чувств к саксам и получивших саксонские земли в награду за службу. Уже в качестве Вильгельма I Английского он основательно потрудился, чтобы доказать, что именно он являлся законным наследником Эдуарда Исповедника, а не побежденный им Гарольд. Чтобы закрепить результаты недавнего завоевания, он избрал проницательную политику приспособления и слияния, которую продолжили сын Вильяма Генрих I, женившийся на внучке Эдуарда Исповедника, чтобы еще прочнее связать новую династию с ее саксонскими предшественниками, а потом и внук Генриха, Генрих Анжуйский, под именем Генриха II основавший англо-анжуйскую династию, вошедшую в историю под именем Плантагенетов^>15. Англо-нормандские короли нуждались в укреплении своего божественного права на власть, подобным образом легализируя свои претензии на Английский престол. Добившись королевской власти силой оружия, они считали необходимым несколько переписать историю, чтобы оправдать свои претензии, посему новая монархия и ее союзники всячески поощряли своих писцов возводить происхождение англонорманской династии к таким легендарным предшественникам как Артур.

В том, что победитель переписывает историю, нет ничего нового, однако Генрих I явным образом весьма преуспел в этом занятии, поскольку Вильям из Мальмсбери отмечал, что «они не писали ничего, кроме того, что было угодно ему, и не делали ничего другого, кроме того, что он повелевал»