— Я играла с… Знаешь, я не так уж часто играла. Видишь ли, я была занята уроками и… — Заметив, что Шинейд с жалостью смотрит на нее, она нахмурилась. — У меня было счастливое детство, правда. Я носила красивые платья, мне нанимали лучших учителей… У меня было все.
— Все, кроме друзей. Ты была одинока.
— Родители очень любили меня, и я почти все время проводила с ними.
— Возможно. Но они принадлежали друг другу. Должно быть, ты чувствовала себя лишней.
— Я не…
— Не оправдывайся. Прости, если огорчила тебя, просто я размышляла вслух. Видишь ли, то, что ты мне рассказала, многое объяснило мне в тебе.
— Что же?
— Ты очень тихая. Почти не разговариваешь, только когда отдаешь распоряжения. От этого ты кажешься надменной, но думаю, это от застенчивости. Ты не привыкла общаться ни с кем, кроме родителей.
Поразмыслив, Элайна пришла к выводу, что Шинейд недалека от истины. А та между тем продолжала:
— И потом, у тебя манера все брать в свои руки.
— Брать все в свои руки?
— Ну да. Приехав, ты тотчас же начала приводить замок в порядок. В этом нет ничего плохого, не смущайся. Замком давно следовало заняться. Но тебе даже в голову не пришло спросить, не взялся ли кто-то уже за это. Ты просто приступила к делу. Вот я и подумала, что ты, должно быть, всегда играла одна. — Бросив унылый взгляд на запутанные нитки, Шинейд пробормотала: — Нет, никогда я этого не освою! — И, отложив шитье в сторону, поднялась. — Тем не менее спасибо, что попыталась меня научить. Я пошла спать.
Элайна проводила золовку задумчивым взглядом и, откинувшись на спинку стула, начала размышлять над ее словами. Она и не заметила, как задремала.
— Элджин, вы имеете представление о том, что происходит? — раздраженно спросила Элайна на следующее утро, войдя в кухню.
Элджин оторвался от доски, на которой раскатывал тесто, и вопросительно вскинул брови. Элайна чуть не расхохоталась. Передник и колпак повара остались безукоризненно чистыми, но все лицо было в муке.
Элайна опустилась на табурет. Этим утром она снова проснулась в своей кровати одна. Значит, Дункан опять перенес ее в спальню и раздел. Смущенная этим, Элайна поспешно оделась и спустилась вниз. Все уже сидели за завтраком.
Через несколько минут Элайна заметила, что в зале царит напряженная атмосфера. Ангус явно пребывал в скверном настроении и ворчал то на Шинейд, то на Дункана, хотя Элайне улыбнулся и ответил на ее приветствие. У Шинейд и Дункана тоже был мрачный вид, и они злились на всех, включая самих себя. Элайна вздохнула, догадавшись, что их так расстроило.
Ангус снова потребовал, чтобы Шинейд весь день была при Элайне и училась у нее всему, что положено знать девице на выданье. Его дочь, конечно, не пришла от этого в восторг.
У Дункана было много причин для недовольства. Элайна уже привыкла видеть его раздраженным, и его недовольная физиономия не удивила ее. Странно было то, что не только глава клана, его сын и дочь встали сегодня не с той ноги, но и все обитатели замка тоже. Даже женщины, работавшие с Элайной в саду…
Некоторое время спустя Элайна сидела в кухне и вспоминала о своих планах на этот день. Все складывалось не так, как она хотела. Элайна собиралась снова помогать женщинам убирать в замке, но не тут-то было. Шинейд быстренько ее от этого отвадила. Наверное, Ангус дал всем четкие указания оберегать невестку от тяжелого труда. Ей пришлось идти в сад и наблюдать за работой женщин, а при этом рассказывать Шинейд, какая трава для чего используется. Дело шло туго, поскольку трав в саду росло мало и показывать было особенно нечего.
Вглядываясь в женщин, Элайна поняла, что они чем-то рассержены, однако не знала, чем именно. И когда Шинейд под каким-то предлогом ушла, Элайна отправилась к Элджину.
— По-моему, сегодня у всех плохое настроение. — Элайна развела руками.
— А… Это из-за пледов, миледи, — ответил Элджин.
— Что?! Элджин кивнул:
— Видите ли, обычно пледы выдают в январе, и в тот же день мужчины моются. Все в этот день — и мужчины, и женщины — моются и надевают новые пледы. Но на сей раз только женщины получили пледы. И я. И вымылись только женщины и я.
