Действие романа разворачивается ночами, в нем существуют два полюса: интеллигенты, пытающиеся найти способ спасения России, и всевидящее Око Лубянки, черный колодец которой наполняется всё большим количеством жертв.
В мансарде на Якиманке в наступившей темноте встречается группа людей. От присутствия соседа избавляются, купив для него билет в Большой театр.
Ученый-индолог Глинский, с которым связана одна из главных линий романа, собрал у себя в квартире тех, кто не приемлет коммунизм, социализм, атеизм. В тот вечер он рассказывал ночным друзьям, что в России постоянно сменяются эпохи – красная и синяя.
«Суть теории Глинского, – пересказывала Алла Андреева в своих воспоминаниях, – заключается в чередовании красных и синих эпох в истории России, им наблюденном… красная эпоха – главенство материальных ценностей; синяя – духовных. Каждая историческая эпоха двуслойна: главенствует окраска стремления властвующей части общества и всегда в эпохе присутствует подполье противоположного цвета. Позже, созрев и накопив силы, это подполье становится главенствующей, связанной с властью окраской следующей эпохи, а в подполье уходят силы и течения, прежде бывшие наверху.
С течением исторического времени смена эпох ускоряется, а цвет их становится ярче. В глубинах истории любое материальное стремление не теряло духовного отсвета, а любая духовность не разрывала связи с землей. Имеется в виду государственная структура, а не аскетический подвиг – это явление другого порядка. Хотя очень часто этот аскетический, как бы оторванный от земли подвиг предпринимался не для личного спасения, а для спасения мира».
Рифмой этот мотив звучал в дневниках Варвары Григорьевны Малахиевой-Мирович 1937 года – она, скорее всего, читала роман Андреева и, может быть, написала эти слова под впечатлением от него: «По Остоженке валом валят промокшие серые толпы демонстрантов с обвисшими от сырости красными знаменами. Когда же заменят их другим цветом? Не хочется ничего, напоминающего кровь. Я рисую себе наш государственный флаг после революционного периода зелено-голубым».
Им, близким по духу, хотелось видеть будущее другого цвета.
На вечере Глинского был и настоящий шпион, который внедрился в группу друзей.
Алла Андреева писала, что согласно замыслу он был связан с иностранной разведкой, являлся членом настоящей антисоветской организации, участником разработки планов террористических актов, ожидающим возможности начать реальные действия. Этот герой, видимо, был данью Даниила Андреева советской антишпионской пропаганде.
«Алексей Юрьевич Серпуховской – экономист. Едкий, полный сарказма, офицерски элегантный и подтянутый, обладающий ясным и точным умом, он в своем докладе производит полный разгром советской экономики и излагает экономические основы жизни общества, которое должно быть построено в будущей свободной России».
Он рассчитывал на молодых людей, на их возможный протест. Но в тот вечер был в них разочарован, чувствуя, что они не способны что-либо изменить. Возвращался пешком через ночную Москву. Проходил мимо Лубянки: огромное здание при общей темноте города светилось всеми окнами – это шли ночные допросы в кабинетах.
Один из арестованных по «Андреевскому делу» вспоминал: «Отправляясь на фронт, он (Андреев) зарыл рукопись на даче у тетушки и после войны откопал ее. Чернильные записи были сильно повреждены… Роман был, собственно, не о „культе личности“, а о жизни антисоветски настроенной московской интеллигенции советского времени. Революционеров в нем не было, но один из действующих лиц был „террористически настроен“ (остальные об этом не догадывались). Любопытно, что об этом персонаже допрашивали арестованных как о живом человеке».
Впоследствии, когда роман будет арестован, следователи отнесутся к нему как к подлинному документу. Они станут всерьез искать группу Серпуховского, допрашивая о ней самых разнообразных людей. Этот персонаж настоящей находкой для следователей МГБ; в нем присутствовал долгожданный агент разведки. Оставалось только из написанного героя соткать реального; книжные рассуждения героев о судьбах России их волновали мало.
