Да, ответил я быстро, обращая против нее ее собственный довод: действительно, ничего не изменилось, и это нас спасет. Ведь пока никакое реальное преступление еще не совершено. «La Clé de Vair» можно уничтожить, а деньги, уже переведенные на счет Беа, вернуть Насру. Крайне неприятная перспектива, сопряженная с риском физической расправы над нами обоими. Нам остается надеяться — но с достаточными на то основаниями, — что Наср предпочтет не компрометировать свое положение иностранца в Англии и готов будет удовлетвориться опытом, который почерпнет из этого мерзкого дела. И мы с Беа сможем быть вместе, избавившись от вечного страха расплаты.
— Что помешает нам быть счастливыми?
Беа медленно сняла руки с моей шеи и посмотрела вниз на длинное тощее тело Саши. Потом опустилась на колени рядом с ним и прижала ухо к его груди. Несколько секунд прислушивалась, а взгляд у нее был напряженным и смутным, потом подняла его правую руку, которую, падая, он откинул в сторону в жесте детской невинности и полноты жизни. Беа подержала эту руку, будто взвешивая, и уронила. Рука ударилась об пол с тошнотворным стуком. Я сглотнул. Я чувствовал, как внутри меня что-то, пенясь, поднимается из живота в горло, угрожая задушить. Беа подняла на меня глаза и без малейшего намека на какое бы то ни было чувство произнесла слова, которые я уже от нее ждал:
— Саша умер.
Мне почудилось, что я теряю сознание. Зажмурился, и адский фейерверк беззвучно вспыхнул под пещерными сводами моих век. Я открыл их. Беа все еще стояла на коленях рядом с трупом Саши.
— Ты лжешь, — сказал я.
— Он умер. Сердце не бьется, а его пульс… Пощупай сам. Наверное, он разбил череп, когда упал.
Она было приподняла его голову, поддерживая затылок, но тут же снова уронила. К ее ладони прилипла полузасохшая кровь цвета яблочной карамели. Беа показала мне ладонь.
— Вот теперь совершено реальное преступление. Нам нет хода назад, ни тебе, ни мне.
Я должен был что-то сделать, сказать что-то — сейчас же.
— Ты с ума сошла. Ты же видела, что произошло. Это была самозащита, несчастный случай.
— Вроде несчастного случая, который убил твою жену?
Я откинулся, словно получил пулю в сердце. Гнусная жидкость, поднимавшаяся из моих внутренностей, теперь вторглась в горло. Я старался сохранять ясность мысли. Поймал себя на том, что жду — жду, чтобы Беа сказала что-нибудь, что сразу стерло бы пятно, хотя и знал, что оно — нестираемо. Я поймал себя на мысли, что, быть может, в языке есть какой-то еще никогда не использованный резерв, конфигурация существительных, глаголов и прилагательных, которые в некой необходимой комбинации могли бы каким-то образом загладить роковой удар.
Если такая конфигурация и существовала, от Беа она ускользнула.
— Милый Гай, — сказала она прагматично спокойным голосом, будто мой ужас был всего лишь запоздалым сознанием опасного положения, в котором я очутился, — нравится не нравится, но кто-то должен это сказать вслух. Полиция рано или поздно начнет копаться в наших делах и разузнает о нас все, что сумеет, и случившееся с тобой и Урсулой не может не всплыть. Не берусь судить, к каким выводам они придут, какую связь попробуют установить, но могу вообразить. Даже если они примут версию событий, а она ведь включает и твою встречу с Жан-Марком, обмен машинами, удар молнии… удар молнии, Гай! Сам подумай, поверил бы ты этой истории на их месте? Для тебя это будет конец. Мы вынуждены продолжать. К тому же, — добавила она задумчиво, — смерть Саши — это, пожалуй, нежданная удача. Он ведь был единственным, кто мог бы нас выдать.
— Как ты можешь говорить о нем так? Он же был твоим любовником.
— Саша для меня никогда ничего не значил. Я же говорила тебе, что он был просто удобным средством.
— А такая его смерть просто небольшое неудобство?
— Бога ради, Гай, не поддавайся слабости теперь, когда мы уже почти у цели, теперь, когда нас всего трое.
— Нас трое?
От ее улыбки меня пробрала дрожь.
— Только ты, я и деньги. Мы сможем поехать, куда захотим, делать то, что захотим, — и так часто, как захотим. — Внезапно ее голос снова изменился. — Но, послушай, если мы не начнем действовать сейчас же, все это окажется напрасным.
