— По наитию, Пен, по наитию, — ответил он. — Так мне приходилось нередко поступать.
Он наклонился вперед, взял ее руки в свои, удерживая их над столом.
И снова она ощутила странное чувство — как если бы та часть плоти, к которой он притрагивается, перестает принадлежать ей и все тепло ее тела, кожи исходит от него.
— Пен?
Он произнес ее имя как вопрос, требующий немедленного ответа.
И она ответила.
— Нет, — сказала она. — Нет, Оуэн, я не хочу этого.
Он отпустил ее руки, но продолжал внимательно, с настойчивостью смотреть на нее, и она чувствовала себя голой и беспомощной под этим взглядом, но не собиралась сдаваться, пыталась накапливать сопротивление.
— Не лгите мне, Пен. Вы можете меня убедить, что решили больше не вступать со мной в близкие отношения, но не пытайтесь уверить, что не желаете этого…
Она потеряла мужа и ребенка. Она не выдержит новой боли, новых потерь. С нее достаточно до конца жизни. И она не может… не должна любить бездомного странника, перекати‑поле, иноземного соглядатая, который заведет ее в трясину горести и предательства. Если уже не завел.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Считайте, что вы правы, я приняла решение.
Он не пошевелился. Словно окаменел. Его руки неподвижно лежали на краю стола.
— Можете вы сказать — почему? — спросил он.
Неужели он сам не понимает? Внезапный гнев охватил ее.
Хорошо, она ему ответит! Но не будет объяснять слишком долго, скажет только то, что он легче всего поймет.
— Итак, выслушайте мой ответ, шевалье. — Негодование оставалось, но голос был ровным и спокойным. — Вы остановили на мне свой выбор… не как на женщине, а как на вероятном сообщнике. И кое в чем я сумела оказаться вам полезной, но, конечно, этого для вас мало. С этим покончено, шевалье. Я выполнила свою часть соглашения, теперь дело за вами.
А потом… потом я хочу навсегда потерять вас из виду.
— Но, Пен… — попытался он возразить.
Она остановила его резким жестом и продолжила:
— Я не доверяю вам, Оуэн. Не знаю, говорили вы правду о том, что ваше правительство на стороне принцессы Марии, или просто хитрили со мной. Но даже если вы не солгали, ваш король может в любой момент изменить свои пристрастия.
Она забыла о еде, которая продолжала радовать взор, о том, как она сама выглядит в мужском халате, и что у нее с прической, и, откинув с лица мешающую прядь волос, вновь заговорила, обращаясь, похоже, не к нему, а к себе:
—..И разве могу я находиться в любовных отношениях с человеком, ни одному слову которого не в состоянии верить? С человеком, который использовал мою беспомощность, мое глубокое отчаяние для своих целей? Вы заслуживаете презрения, шевалье.
Она испытала потрясение от вырвавшихся у нее слов, но сказала себе, что так лучше… Лучше, чем если между ними снова возникнет близость, которая принесет лишь горе и разочарование. Да, так лучше…
Оуэн поднялся из‑за стола.
Не говоря ни слова, он вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Пен закрыла лицо руками, не сдерживая слез.
Оуэн стремительно вышел из гостиницы. Дверь с треском захлопнулась за его спиной. Он быстро шагал по главной улице, словно хотел умчаться от злости и обиды, оставленных позади.
Как она посмела?
Как посмела говорить ему такие вещи? Он всегда был честен с ней. Да, предложил заключить соглашение, сделку, но разве он пытался обмануть ее? Даже открыл ей, чем занимается в Англии и для кого.
Это она… она лжет. И, буря гнева с ее стороны тоже лжива, притворна. Неужели она думала обмануть его, разыгрывая эту сцену? Или хотела разозлить настолько, чтобы он сам отвернулся от нее?
Наверняка за всем этим кроется страх. Но чего она боится? Или кого?..
Он дошел до конца улицы, впереди было поле, и остановился, вглядываясь в мрачную даль. Ледяной ветер развевал волосы на его непокрытой голове, но он не ощущал холода.
Быть может, он должен благодарить небо за отставку, которую получил, — до того, как слишком глубоко увяз в тенетах? Быть может, ему тоже следует опасаться?.. За самого себя.
Ибо в его жизни нет места для естественного союза — для любви, преданности, постоянства, которых заслуживает такая женщина, как Пен. Их тесные взаимоотношения были бы опасны для обоих. Такое уже с ним случалось и может повториться. Это цена, которую он должен платить за жизнь, какую избрал.
