Лишь к середине дня на дорогах стало посвободнее, Оуэн все чаще пришпоривал коня. Он намеревался к исходу дня остановиться в Джерардс‑Кроссе, в двадцати двух милях от Лондона. Это было вполне приемлемое расстояние для лошадей: назавтра им останется путь всего в двенадцать миль — и, значит, почти целый день будет для сбора сведений в Хай‑Уикоме. Оуэн надеялся, что сумеет использовать это время с достаточным проком: разузнать все, что можно. Если что‑то можно…
Он оглянулся назад через плечо, где бедная Пен с переменным успехом продолжала бороться со своим упрямым мерином, что затрудняло возможность дорожной беседы и еще больше отдаляло их друг от друга.
Ничего, подумал он, за ужином близость восстановится, а после…
Ход его мыслей прервал голос Седрика:
— Мы не остановимся, чтобы перекусить, сэр?
— Умираешь с голоду, дружок?
— Я подумал, лошадям нужно попить и подкормиться.
— Лошадям — это верно, — согласился Оуэн. — Спасибо, что напомнил. Сделаем остановку в Нортхолте, это следующее селение.
Он снова повернулся в седле, посмотрел на Пен. Ему стало немного жаль ее. Может, хватит с бедняжки этого небольшого наказания за своеволие? Она ведь, помимо всего, даже не завтракала с ним в таверне.
Он окликнул ее — негромко, чтобы не испугать этого чертова Вильяма:
— Мы остановимся в Нортхолте. Хотите есть?
Она натянула покрепче повод коня и честно призналась:
— Ужасно!
Прошла вечность с той поры, как на рассвете они с Пиппой поделили между собой хлеб и бекон.
Прозвучавший недалеко церковный звон ознаменовал их приближение к селению. На ближайшем перекрестке стояла виселица. С ее перекладины свисало в цепях почти бесплотное тело, раскачиваясь под порывами ветра. Над местом казни кружили вороны, поднявшие страшный гомон, когда приблизились всадники.
Видимо, это напугало Вильяма. Он замер, потом отпрянул вбок и осел на задние ноги, а птицы загомонили еще пуще, однако далеко не улетали, охраняя жалкие остатки своего пиршества.
Пен мужественно держалась в седле, пока лошадь не опустилась на все четыре ноги, и Оуэн, перехватив повод, пробормотал:
— Удивительно невоспитанная тварь! Не для женской езды.
— Он вполне терпимо ведет себя в знакомых местах, — выступила Пен на его защиту. — Отпустите повод, шевалье.
Она легонько стукнула рукояткой хлыста по его перчатке. Видимо, он воспринял инцидент всерьез и, выхватив из ее рук хлыст, жестко проговорил:
— Есть вещи, мадам, которые я не могу спокойно воспринимать! — И чуть более мягким тоном добавил:
— Когда остановимся, вам нужно будет пересесть на другую лошадь. Иначе вы дальше не поедете.
Вернул ей хлыст и отъехал.
Пен предпочла ничего не отвечать, видя его состояние и поняв, что своим мимолетным движением оскорбила его.
Сельская гостиница «Восход солнца» возвышалась посреди луга. Она была большая, достаточно удобная, с хорошей кухней и многочисленными стойлами, ибо находилась на оживленной дороге, ведущей в Оксфорд.
Оуэн спешился у главного входа и передал коня подбежавшему конюху.
— Я присоединюсь к вам в гостинице, — сдержанно сказала ему Пен и, не дожидаясь ответа, направила Вильяма вокруг дома, к задней его стороне, где располагались конюшни.
Торговая сделка и разъяснение, как следует ухаживать за Вильямом, отняли немало времени и еще больше денег, и, когда она вошла в пивной зал гостиницы, Оуэн и Седрик уже сидели за общим столом, уплетая мясное фрикасе с зеленью и жареными каштанами.
От взгляда на это изобилие ее рот наполнился слюной. Она в нерешительности остановилась у дверей, но Оуэн жестом пригласил ее присоединиться и подвинулся на скамье, из чего она сделала вывод, что он остыл и, возможно, даже простил ее.
Повесив плащ на колышек у двери, подобрав свою оранжевую юбку, под взглядами присутствующих едоков она протиснулась к столу.
— У вас весьма элегантный наряд, — сказал Оуэн. — Он куда больше подходит для дворцовых залов, чем для таверны.
Кончиком кинжала он подцепил кусок хлеба с подноса и передал ей.
— У меня вообще нет нарядов для таверны, — с вызовом сказала Пен. — Я их не шила.
Но вообще‑то, подумала она, не нужно было идти на поводу у Пиппы и надевать именно эту юбку. Уж очень она выделяется тут своим цветом.
