Теперь он выдержал паузу, затем сказал:
— Я уверен, Пен Брайанстон, что вы достаточно сильны духом, чтобы не потерять голову от горя. И я также думаю, что у вас хватит здравого смысла, чтобы улечься в предоставленную вам постель без опасения, что во время сна вас ограбят или надругаются над вами.
К своему стыду, она почувствовала, что краснеет, и посчитала нужным не оставить его слова без ответа.
— Ни о чем таком я не беспокоюсь, — сказала она с вызовом.
— Вот и прекрасно. Тогда скорей ложитесь.
С этими словами он подбросил в огонь поленьев.
Пен сидела на постели и с тоской смотрела на свои ноги. Ей казалось, туфли на них где‑то очень далеко от нее и ее рук, и дотянуться до них не представляется никакой возможности. С тяжелым вздохом она опрокинулась на подушки. Управившись с огнем в камине, Оуэн выпрямился, приблизился к постели и без колебаний стянул туфли с ног Пен.
Она что‑то пробормотала, но даже не пошевелилась. Он накинул на нее меховое покрывало, висевшее в изножье кровати, после чего вновь уселся у камина.
Какую необычную историю рассказала эта женщина. Интересно, есть в ней хотя бы крупица правды?
Он вытянул ноги, положил их на железную подставку для дров, закинул руки за голову. Он считал, что неплохо разбирается в людях, в их достоинствах и пороках, в их заблуждениях, в правдивости и во лжи. К какому разряду отнести историю, услышанную от Пен, он не знал. Но чем бы она ни была, он сумеет использовать ее в своих целях.
Пен проснулась как от толчка. В недоумении уставилась на полог над кроватью. Он был ей незнаком. Где она? Повернув голову на подушке, почувствовала боль в шее. С чего бы это? Потрогала шею рукой, ощутила повязку и сразу все вспомнила.
Слегка приподнялась на подушках, оглядела комнату. В ней никого не было. В камине ярко пылал огонь. Ставни на окнах были закрыты, но в щели проникал солнечный свет. Наверное, уже позднее утро. Еще немного времени, и в резиденции Бейнардз‑Касл, где в гостях у графа Пемброка остановилась принцесса Мария, возникнет беспокойство и тревога по поводу отсутствия Пен Брайанстон. Нужно немедленно ехать!
Она откинула меховое покрывало, нетвердо встала на ноги. Ее туфли аккуратно стояли в изножье кровати. Присев на табурет у камина, она натянула их.
В глаза ей словно насыпали песка, но она сумела разглядеть, что платье на ней безнадежно измято, чулки сбились. В комнате не было зеркала, Пен и без него представляла, как выглядит.
Ее взгляд упал на небрежно брошенные капор и чепец. На каминной полке она увидела свои украшения. Коснулась волос — они были в беспорядке, из‑под шпилек выбились пряди.
Нетерпеливым движением она распустила волосы, они рассыпались по плечам, стала пальцами разнимать спутанные пряди.
Делала она это достаточно небрежно, мысли были заняты другим: она припомнила, как несколько часов назад человек по имени Оуэн д'Арси поверил ей или по крайней мере не выразил недоверия. Это было так неожиданно для нее, что привело в замешательство.
Но еще больше смутил ее и привел в замешательство человек, поверивший ей. Она не знала, как к нему относиться, какое составить о нем мнение. С одной стороны. Пен чувствовала себя с ним, как с Робином — так же уверенно, такой же защищенной; с другой — он чем‑то тревожил ее, пугал. Она никак не могла понять, что направляет его к ней, каковы побудительные причины?
У нее не было особых иллюзий в отношении своей притягательной силы как женщины. Тем более что сама она не испытывала потребности привлекать мужчин. Не то что ее младшая сестра — та была записной кокеткой, и мужчины липли к ней, как мухи к горшку с медом. Пен знала, что всегда считалась достаточно привлекательной, однако не блистала красотой, это ее вполне удовлетворяло. Филипп сразу влюбился в нее и жаждал, чтобы она принадлежала ему, но он никогда не слыл женолюбом или ловеласом и мало разбирался в женщинах, в их красоте и прочих достоинствах. И она сразу ответила ему взаимностью. Ими обоими владели любовь и страсть, но и то и другое в умеренных пределах, без взлетов и порывов, уж не говоря об одержимости.
