Майлз вздохнул и ничего не ответил. После того как они уехали из Гринвича, мать без устали ругала его, наделяя всякими нелестными прозвищами, и он знал, что, в сущности, она права. Поведение Пен было вызывающим, впервые за два с лишним года. Такое не могло быть случайным.
— Что она знает? Что она может знать? — продолжала твердить леди Брайанстон, вновь начиная мерить шагами комнату.
Отходя от стола, она схватила лежавший там нож для разрезания бумаги, и Майлз невольно постарался не попасться ей на пути, хотя не мог припомнить, чтобы она когда‑нибудь, даже в раннем детстве, применяла физическое воздействие. Если и делала это, то с помощью других людей.
— От него необходимо избавиться! — повторила она. — Он единственное свидетельство, которое всегда будет дня нас угрозой.
— Вы так не думали, мадам, в течение двух с лишним лет, — осмелился сказать Майлз.
— Потому что полагала, мы больше никогда о нем не услышим. Но видимо, Пен, как ни странно, удалось что‑то разузнать. Если ей повезет и дальше, вся история может выплыть наружу.
— Но что же делать?.. Что?
— Придумай хоть раз что‑нибудь путное!
В ее голосе звучали истеричные нотки. Это испугало Майлза больше, чем вечные попреки и разносы.
— Хорошо, мадам, — сказал он и поспешил удалиться.
Леди Брайанстон, оставшись одна, остановилась перед камином, над которым висел портрет старшего сына. Да, подумала она, у Филиппа по крайней мере были мозги в голове. Но он никогда не хотел ее слушаться. Ни в чем. С самого детства. Всегда шел своей дорогой, сообразуясь с собственной совестью, и женился на женщине, которая была такой же, как он. Оба упрямцы, непокладистые, напрочь лишенные честолюбия; а разве можно без него чего‑либо добиться на этом свете?
Ох, если бы Филипп с его умом был более управляемым… Она вздохнула и покачала головой.
— Милорд герцог…
Робин приблизился к Нортумберленду. Это происходило в комнате, где обычно собирался королевский совет и где герцог в задумчивости стоял возле окна.
— Да, Робин… Ты одумался?
— Я говорил с моей сестрой, милорд. Она с удовольствием готова выполнить ваши распоряжения.
— Так я и думал. Кстати, она сама успела сказать мне об этом. Уверен, что ваше недостойное поведение, мой дорогой, было случайной вспышкой. Временным помрачением ума, не так ли?
Робин опустил голову.
— Да, и прошу за это прощения, милорд. На какой‑то момент я забыл о своем долге. На меня словно что‑то нашло.
Герцог милостиво кивнул.
— Ты прощен, Робин.
— Как здоровье короля, милорд?
— Плохо… очень плохо.
— Заботы травницы не принесли облегчения?
— Ему стало хуже.
— Мы богобоязненные люди, наша семья, милорд, — осторожно сказал Робин, — и не очень верим тем, которые занимаются такими делами, как мистрис Гудлоу. Она пользовала мужа моей сестры, который безвременно умер, как вы знаете, а также занималась лечением самой сестры, после чего у той были неполадки с родами. Несмотря на все старания лекарки.
— Так я и понял. — Герцог пристально смотрел на говорившего. — Однако леди Брайанстон упорно рекомендовала ее.
— Что ж, — уклончиво проговорил Робин, — верить и надеяться может каждый.
— Пожалуй. Леди Пен намекала на то же самое.
— Моя сестра, милорд, как я уже сказал, боголюбива и осторожна. Леди Брайанстон, — он улыбнулся, — намного смелее, и решительнее.
— Ты так считаешь?
— А как еще назвать, милорд, то, что она ввела свою подопечную в спальню больного короля? — Робин помолчал. — Разве это не свидетельствует о смелости и самой дамы, и ее младшего сына?
— Я тоже заметил это, — сухо сказал герцог, глядя в окно, откуда открывался вид на реку, освещенную скупыми лучами солнца.
Робин взглянул на часы, стоявшие на камине. Было около часа дня. Судно, на котором должна плыть принцесса, наверное, уже давно отошло от причала, — до Бейнардз‑Касла оно доберется через несколько часов. Робину хотелось удостовериться, что герцог не проявляет повышенного интереса к долгому отсутствию принцессы, и он убедился, что так оно и есть. Впрочем, тот не мог знать, когда именно она отправилась на прогулку.
Решив, что нужно продолжать ковать железо, пока горячо, Робин опять заговорил без всякого нажима, как бы размышляя вслух:
