На плитах снаружи послышались легкие, быстрые шаги, дверь открылась, и в комнату вошла девушка, закутанная в длинный изумрудный плащ. У Престина осталось от нее яркое впечатление нетерпения и смеха, блестящих глаз и подвижного рта с полными губами. Она несла блестевшую серебром сумочку, свисавшую на лямке. Каждое ее движение дышало бодростью и живостью.
— Тебе подходит, Дэйв? Привет, Алек — значит, это Переносчик.
— Да, это Боб Престин. Боб, это Марджи Липтон.
— Рад… — начал Престин.
— Как насчет чашечки яванского кофе, Марджи? — перебил его Алек.
— Могу сделать. Но если к восходу солнца вы хотите быть за городом, то вам лучше поторопиться.
Маклин посмотрел на нее своим излюбленным взглядом.
— Это не выход, Марджи. Прошу прощения, что оторвал тебя от вечеринки, но время играет против нас. Если ты не возражаешь, нам лучше отправиться прямо сейчас. Мы можем остановиться по дороге, а Боб может поспать в машине.
Без возражений она повернулась обратно к двери, и они последовали за ней наружу. У обочины стоял Йенсен Интерсептор FF. Престин присвистнул вместо вдоха, когда увидел машину.
Марджи улыбнулась ему через плечо, пока они шли к ней.
— Да, — сказала она своим быстрым голосом. — Это все машина.
Они сели в машину, чей комфорт требовал, чтобы Престин уснул немедленно. Он заставил себя встряхнуться, пока машина, тихо мурлыча, везла их по узким дорогам, крутясь и поворачивая, гладко катясь на своих больших шинах с полной тягой, грохочущих по булыжным мостовым.
Алек сел сзади рядом с ним, в то время как Маклин, который, безусловно, устал как никто другой, сел впереди рядом с Марджи.
— Почему, — спросил с сожалением в голосе Алек, — ты не взяла белую машину, Марджи? Белые фаэтоны — это последний крик моды.
Она засмеялась, вежливо упрекая его:
— Были последним криком моды, ты хочешь сказать, Алек. Мне нравится этот бледно-желтый цвет, и моя старая машина была вся выкрашена белым, альф. Что до фаэтонов, то они столь же популярны, как и запряженные четверкой экипажи.
Вспомнив с мгновенным и сильным приступом боли это бесцеремонное «альф», Престин позволил своим мыслям течь свободно; он тоже знал, что аристократия думает о четверке с экипажем. Эта девушка, эта Марджи Липтон, казалась скорее молодой женщиной.
— Мне она нравится, — сказал он.
Машина осторожно мурлыкала через пригороды Рима, идя на второй передаче. Наконец они повернули на юг.
Перед ними, как светлый, открытый предвестник солнца, лежала автострада, ведущая к душным землям юга.
Когда солнце взошло над холмами слева от них и затопило все внизу своим золотым, как краски Возрождения, светом, Марджи откинула верх Йенсена, и они начали быстро поглощать милю за милей.
Разговор в машине поддерживался поначалу довольно бессвязно, и голова Престина непроизвольно клонилась все ниже и ниже. Он приподнялся, чувствуя тяжесть в затылке, небольшую неуравновешенность в мыслях, все еще решительно настроенный против того, чтобы заснуть, пока эти загадочные люди не ответят на несколько вопросов.
Солнце светило ярко и жестко. Машина мягко мурлыкала, а вокруг лежала типичная южно-итальянская провинция. Другие машины ехали в северном направлении; ни одна не направлялась на юг. Марджи, как подметил Престин, бросив взгляд над ее плечом, держалась на стабильных семидесяти. Здравомыслящая девушка. Когда он посмотрел на время и положение солнца, он почувствовал, как внутри него все опустилось.
Одиннадцать часов.
Не может быть.
— Выспался, Боб? — обернувшись, улыбнулся ему Маклин. — Это хорошо.
Затекшая спина заставила его выпрямиться.
— Я тебе не мешаю, приятель? — сказал Алек, пошевелившись, как загнанный палкой в угол клетки медведь.
— Прошу прощения. — Престин уважал больших людей, обладавших силой мгновенного уничтожения; не то, чтобы тот собирался сдуть отсюда Престина из дробовика, но со всяким человеком, который мог это сделать — столь небрежно — следовало держаться настороже.
— Нам нужно поскорее прибыть на место. — В улыбке Маклина была скрытая ирония, которая на мгновенье сбила Престина с толку. — Мы должны были сделать это раньше, но не хотели будить тебя, Боб.
