Эти мысли не покидали ее и тогда, когда до нее дошел слух о том, что Айша жива. Весть эта вначале очень обрадовала, но затем сильно сжала тоской истерзанное сердце матери. Что же ты, милое дитя, делаешь в доме вдовца, одинокого Садияр-аги? И где ты познакомилась с ним? Ведь пути ваши почти не пересекались, может и виделись один или два раза на сельских праздниках, свадьбах или похоронах, но насколько помнила Яшма - ханум, Айша ни разу, ни в одном разговоре не спросила ее о Садияре. А сейчас она не только в доме этого мужчины, но и не хочет видеться с ней, со своей матерью.
Бадисаба-ханум вышла не скоро. Молча села она в коляску и, дожидаясь своих подруг, сидела сзади в углу, низко опустив голову под черным покрывалом, по колыханию которого трудно было понять, плачет она или смеется.
- Что с ней? - взволнованно спросила Яшма - ханум.
Но молчала Бадисаба-ханум, отвернув лицо. Слеза, тяжело выкатившаяся из левого глаза, медленно стекала по щеке. Яшма-ханум по-своему истолковала это молчание. В мгновение преобразилось ее лицо, гнев и злоба исказили его.
- Я этому Садияру глаза бесстыжие выколю, не успокоюсь, пока сердце его не вырву из груди и не брошу на съедение собакам. Проклинаю его ...
Но не договорила она. Резко повернулась к ней Бадисаба-ханум и, приподняв левую руку, легким, но властным жестом остановила ее.
- Не проклинай, возьмешь грех на душу. Садияр-ага здесь не при чем. сказала она.
- Но где Айша? Ты видела ее? Она не больна? Почему она не вышла?
- Айша в доме у матери Садияра. И жива она только благодаря ему.
- Не понимаю.
- Больше я ничего не скажу. Горе слишком большое, чтоб о нем говорить.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, Бадисаба, о каком таком горе? Я целую неделю не сомкнула глаз, столько слез пролила.
- Айша не вернется больше к нам. Мы потеряли ее, возможно навсегда. И это наша вина.
- Но почему? Скажи мне правду, Бадисаба.
- Не могу.
- Почему?
- Иногда правда страшней любого вымысла. - И уже тише добавила, слегка нагнувшись в сторону Яшма- ханум, - не спрашивай больше ни о чем, Яшма. Умоляю тебя, не спрашивай. Садитесь, у нас еще долгий путь.
- Без Айши я не вернусь, - попыталась снова возразить Яшма-ханум, но гневный взгляд Бадисаба-ханум сломил ее сопротивление.
- Садись, я сказала. Айша останется здесь, если ты не хочешь, чтобы пролилась большая кровь. Так надо, пойми.
И поняла Яшма-ханум, что произошло что- то столь ужасное, что сломило дух даже бесстрашной Бадисаба ханум, которая наравне с мужчинами могла гарцевать на коне, метко стрелять из ружья. Все помнили, как бесстрашно вела себя она, когда несколько лет назад армяне напали на село. Бой тогда был страшный, много людей полегло с обеих сторон. Тяжело приходилось мужчинам, с каждым часом чувствовалась нехватка боеприпасов, все реже и реже стали отвечать они на вражеский огонь, экономя каждый патрон. И тогда, среди сизого дыма, вспышек выстрелов и свиста пуль, словно призрак показался силуэт женщины на черном коне. Зачарованно смотрели мужчины на нее, а она, Бадисаба- ханум, подъехав к своим братьям и мужу, высыпала перед ними целый подол патронов и так же прямо держась в седле ускакала обратно. Десятки выстрелов прозвучали ей вслед, но ни одна не задела ее.
А сейчас эта гордая женщина, снова прикрыв голову своим темным калагаи, молчала. И тогда Яшма-ханум вместе с сестрой своего мужа, покорно села напротив Бадисаба-ханум. Коляска покатила в сторону Вейсали, унося вместе с сидящими здесь женщинами тайну, известную лишь одной из них.
...
О чем рассказала Бадисаба-ханум своему мужу осталось не известным, но когда, спустя некоторое время, Гара Башир вышел на крыльцо своего дома, к людям ожидавшим его, лицо его было черным от горя. Глазами побитой собаки он молча посмотрел на своих родичей, друзей и соседей. Как от тяжести согнулись плечи, словно пьяного качало его из стороны в сторону. Облокотившись о перила, чтоб не упасть, он медленно переводил глаза с одного лица на другое, пока не встретился взглядом со своим двоюродным братом Фейзуллой, отцом Айши.
