К тому же он меня нервирует. И очень даже изрядно.
— Ты уж, Джеб, извини, но…
Но договорить я не успеваю.
— Конечно, что за вопрос, заходите, — перебивает меня Клык.
Глянув на Клыка, я поймала на себе его вопросительный взгляд.
— О'кей, так и быть. — Все во мне напряжено, как натянутая тетива лука, а на лице написано именно то, что я думаю. То есть, как бы мне поскорее от них избавиться.
— Дилан, — говорит Клык, — тебе, наверное, лестница не нужна. Давай, взлетай вместе с нами. А Джебу мы сейчас лестницу спустим.
Дилан глянул вверх и нахмурился.
Пара взмахов крыльями — и Ангел и Надж впорхнули в открытую дверь. Дилан снова посмотрел на меня, перевел глаза на Джеба и наконец без энтузиазма согласился:
— Ладно, попробую.
Он стиснул зубы, повел плечами, присел, подпрыгнул, отчаянно забил крыльями. Увы, безуспешно. Рухнул обратно на землю и скривился от боли, всем своим весом подмяв под себя крылья.
Краем уха слышу сдавленное хихиканье Газа и Игги. Но смешки сразу заглушает хлопанье их крыльев. Раз, два — и они уже наверху.
Точеное лицо Дилана становится густо-малиновым. Но он старается глубоко вдохнуть, поднимается на ноги и качает головой:
— Не так-то это легко, как кажется. Я старался…
— Макс в стае всех младших летать научила, — говорит Джеб. — Макс, покажи Дилану парочку движений.
У меня даже челюсть отвисла.
— Да ничего, он сам всему быстро научится. — И я бросаю на Джеба испепеляющий взгляд.
— Конечно, конечно, — как ни в чем не бывало соглашается Дилан. — Это дело практики. Не стоит Макс на меня время тратить.
Поди, не хочет, чтоб его девчонка учила.
И если кто уже запамятовал, что коли кому-то не хочется, чтобы я чего-то делала, напомню, это, как дважды два, означает, что я именно этим тут же и займусь. И к тому же должна признаться, что мне все ж таки жаль его, бедолагу. Одно дело, когда учится летать трехлетний ребенок с еще не отросшими крылышками. И совсем другое, когда беспомощно хлопает здоровенными крыльями этакий детина… почти мужчина. Убогий какой-то, прямо пришибленный.
— Что мне, времени жалко, что ли, — слышу я собственный голос.
— Поучишь? — Дилан вопросительно поднимает брови, но старается сдержать нетерпение.
— Почему не поучить, поучу, — отвечаю ему, мысленно примечая, что надо бы воспользоваться случаем и рассмотреть его крылья получше. Спросите меня, так на мой взгляд, они ему наскоро присобачены и с дистанционного пульта управляются.
— Смотри в оба, — бросает мне Клык через плечо и единым взмахом своих шикарных вороненых, точно Ангела Смерти, крыльев взмывает вверх.
— Вот и хорошо, Макс. — Джеб карабкается вверх по лестнице, сброшенной ему Клыком. Я на секунду представляю, как кто-то из наших пошутил и плюхнул ему по башке крышкой люка.
А потом мы с Диланом остаемся в каньоне одни. В ночной тишине под яркой луной. И я чувствую, что мне не по себе.
— Значит так, — говорю я ему каким-то странным голосом и закашливаюсь, — теперь повторяй за мной.
Пару секунд мы с Диланом стоим в неловком молчании. Ночь внезапно стала темнее и глуше. Меня, как облаком, окутал чистый, свежий запах Дилана — запах горного воздуха и душистого мыла.
— Я думал, возьму и полечу. Думал, это от природы дано. — Он медленно раскрывает крылья и сосредоточенно сводит брови, как будто опасается их опробовать.
— Это все равно что ходить или на велике кататься, — объясняю я. — И от природы, и от практики.
Я вспоминаю Ари, сына Джеба, маленького семилетнего пацаненка. Потом кто-то привил ему волчью ДНК и превратил в ирейзера. Но им этого показалось мало. Ему еще крылья потом пересадили. Результат получился кошмарный — настоящий Франкенштейн.
Похоже, они наконец довели свои фокусы до совершенства. Дилана никто за Франкенштейна не примет.
Ловлю себя на том, куда несет мои мысли, и стараюсь отогнать от себя эту чепуху.
— Ну и… ты как… — Я начинаю бездарно заикаться. — Ты сюда из Африки… это… прилетел? На самолете?
— Да, а вы?
— Мы прилетели. Я имею в виду, сами прилетели, на своих двоих. Мы под конец совершенно измочалены были. Атлантический океан — это тебе не шутки.
— Поразительно! Вы такие невероятно сильные. Даже не верится.
