В интонации говорившего слышалось искреннее огорчение, и, уловив его солурский выговор, я вспомнил, что слышал его несколькими минутами раньше. Тонин, так его зовут. Ученый и ментор из Ванамского Университета, он приехал в Хадрумал вместе со своими студентами с целью изучить те немногие заклинания эфирной магии, что были пока обнаружены.
– Ты получил, что хотел, маг? – хрипло спросил я, не осмеливаясь сам вспоминать, чтобы не погрузиться снова в тот удушающий хаос колдовства.
– О да, Райшед, несомненно.
Мои мозги все еще затуманены, понял я; торжество в голосе Верховного мага не наполнило меня ожидаемым страхом.
– Спасибо, спасибо тебе огромное, – продолжал маг, надевая поверх рубахи черную мантию. – Ты даже не представляешь, как ты нам помог. А теперь извини, у меня масса дел, да и тебе нужно время, чтобы оправиться. Отрик, Узара – пожалуйста, со мной.
Без дальнейших извинений маги вытряхнулись из комнаты, а я остался с Тонином и Ливак. Я с трудом повернулся на бок и оперся на локоть, дрожа от изнурения, природы которого, хоть убей, не мог понять. Ливак сидела на табурете возле моей постели, потирая руки, побелевшие от неистового пожатия. На ее пальце краснела вмятина – отпечаток широкого кольца, внезапно ошеломивший меня.
– Это я сделал?
– Ты или Д'Алсеннен, трудно сказать. – Слабая улыбка ничуть не смягчила ужас в ее зеленых омутах.
– Это было так плохо? – Я ухитрился совладать со своим голосом, что при данных обстоятельствах было настоящим подвигом.
Ливак содрогнулась.
– Это было очень странно, – медленно вымолвила она после долгого молчания. – Ты просто куда-то исчез. Не было ничего от тебя, Райшеда, в том, что ты говорил, как вел себя, даже как двигался. Был только этот парень, Д'Алсеннен, носивший твою кожу и смотревший из твоих глаз. – Она прижала руки к лицу. – Твои глаза, Райшед… они стали совершенно голубыми, бледными как лед и словно неживыми. Аримелин, прости меня, но это было отвратительно!
Я потянулся к ее руке, и, немного поколебавшись, Ливак дала ее мне. Я схватился за нее, как тонущий; глядя друг другу в глаза, мы вместе вспомнили смерть Айтена.
– Мне так жаль, что пришлось подвергнуть тебя этому, – нерешительно произнес Тонин, теребя разрезные рукава своей фиолетовой куртки, – нового шедевра североэнсейминской моды, – которую он носил без всякой бравады. – Признаться, я действительно рассчитывал на более показательный контакт, чем мы получали с другими людьми, принимая во внимание ту исключительную общность, что установилась у тебя с мечом Д'Алсеннена, но такого эффекта не ожидал. Я понятия не имел, что это будет так опасно. У меня нет сему объяснений, но я сейчас же займусь этим делом.
Потрясение в его голосе вынудило меня осознать, что я прошел через что-то более драматичное, чем думал. Все еще немного отупелый, я снова повернулся к Ливак.
– Ладно, зато теперь все кончено. Больше никаких снов и никаких голосов в моей голове.
Она посмотрела на Тонина, и я проследил за ее взглядом: лицо ментора стало испуганным, а затем виноватым.
– Все кончено, не так ли? – угрожающе спросила Ливак. – Ну…
Тонин нервно прижал к груди свои записки, и я вспомнил мелькнувшую еще раньше мысль, что он чересчур робок для человека такой комплекции и такого положения в ученом обществе. Его руки тоже были мягкими, никогда не знавшими ничего более грубого, чем перо и бумага.
– Планир соврал мне?
Я ухитрился сесть и инстинктивно поискал глазами меч. Все еще рассуждая слишком заторможенно, я подумал, что мог бы расправиться им с Верховным магом, и только потом вспомнил, что именно этот проклятый клинок и загнал меня в сети Планира.
– Никто не лгал тебе, во всяком случае, не нарочно. – Ментор подошел ближе и сказал гораздо увереннее: – Просто мы не понимали, с чем имеем дело. Мы все были введены в заблуждение недостаточной информацией. Мы думали, будто эти сны – отзвуки прошлого, заключенные в артефактах. Теперь мы знаем, что в каждом таком предмете присутствует само сознание его первоначального владельца, которое сообщается с бессознательным умом владельца нынешнего. Но этого никак нельзя было предвидеть.
