Я нахмурился и процедил сквозь зубы:
– Это моя единственная защита, пока я на островах. Без нее моя жизнь не стоит и сгоревшей свечки.
– Со мной тебе ничто не грозит. – Дэв не отрывал глаз от блестящего драгоценного камня.
– Что, если я дам его тебе, как только окажусь на каладрийском берегу или на борту каладрийского корабля? – нехотя предложил я после долгой паузы.
Дэв скорчил гримасу, но задумался.
– Даешь слово? – потребовал он в конце концов.
– Даю, и пусть Дастеннин утопит меня, если я его нарушу. А коль Дастеннин не отомстит мне, то мой патрон – мессир Д'Олбриот. Ты ведь слышал о нем, не так ли? Едва ли мне захочется обмануть тебя, чтобы отвечать потом перед ним.
Капитан тотчас взбодрился.
– Это верно. Тогда пошли.
Я был рад, что мы оба удовлетворены: Дэв тем, что получит мою единственную, как он думал, ценность, а я – что не пришлось упоминать о существовании сокровищ, которые Ляо выловила наугад из своих сундуков и завернула в старую тунику, укладывая мой мешок.
Мы добрались до корабля Дэва, и я поднялся следом за ним на палубу, озираясь в тщетных поисках команды.
Дэв засмеялся.
– Здесь только ты да я, тормалинец. Моего помощника недавно зарезали в драке. Придется тебе отрабатывать свой проезд домой. Раз ты из Зьютесселы, то должен разбираться в лодках.
– А это не значит, что ты должен мне платить? – запротестовал я с полуулыбкой.
– Поздно, сделка уже заключена.
Я позволил ему насладиться этим маленьким триумфом.
– Что ж, как скажешь.
– Давай-ка выпьем.
Дэв поднял люк в носу корабля, под которым оказалось тесное хранилище, битком набитое бочонками. Скатившись по трапу, он подал мне один бочонок, и мы перебрались в не менее тесную каюту на корме, где я убрал свой мешок внутрь гамака, на который указал Дэв. Очевидно, этот корабль был оборудован для перевозки максимального количества груза, и если мне предстоит управлять им, то свободного времени у меня будет немного.
Дэв извлек табурет из-под откидного стола, вынул затычку из бочонка и рукой завсегдатая налил вино. Я взял предложенную чашку и жадно глотнул, после чего сильно закашлялся. Напиток оказался чем-то вроде темного бренди, а вовсе не тем слабым алдабрешским вином, коего я ожидал.
– Бьюсь об заклад, ты давно не брал в рот настоящую выпивку, – засмеялся Дэв, глядя, как я утираю слезы.
– Что это такое? – Я задержал дыхание, чтобы остановить кашель, и второй раз глотнул осторожнее.
– Ром из медового тростника.
Дэв плеснул себе вторую порцию, я же отказался. Найдется не очень много людей, кому бы я доверял настолько, чтобы напиваться с ними, а Дэв не приближался даже к концу этого списка. Однако было приятно вновь ощутить вкус настоящего спиртного.
– Я думал, алдабрешцы не пьют ничего, кроме той лошадиной мочи, которую они называют вином.
– Всегда есть спрос на то, что запрещено, – хихикнул Дэв. Не скажу, чтобы его шутка пришлась мне по нутру. Меня вовсе не прельщала перспектива оказаться на судне, груженном контрабандой.
– А ты не ходишь по лезвию ножа с этой торговлей?
– Я смотрю, куда ставлю ногу, – беззаботно ответил капитан.
Я налил себе еще. Будем надеяться, Дэв не сделает промаха, пока я на борту. Если сделает – что ж, медальон Шек Кула еще при мне, и я смоюсь с этого суденышка при первой же опасности.
– Ну вот и славно, – затараторил Дэв. – Ты тут покарауль, а я пойду на берег, малость поторгую.
Я поднялся за ним на палубу и, пока капитан окликал мальчишку-перевозчика, отыскал удобное место под мачтой.
– Когда тебя ждать? – крикнул я, как только парень заработал веслом, поворачивая свою скорлупку.
Дэв посмотрел на звезды, уже загоравшиеся в темнеющем небе.
– Ближе к полуночи.
Помахав ему, я сел на палубу. Я не собирался расслабляться, но мое настроение заметно улучшилось, и не только от спиртного. Я сидел, обхватив руками колени, и наблюдал за жизнью якорной стоянки. Лампы раскидывали длинные желтые пальцы по темной воде, с кораблей доносились голоса: слышались споры, перебранки, а с наступлением ночи все чаще – песни. Звезды медленно вращались над моей головой, луны величаво плыли друг за другом, прибывающая Большая настигала Малую, которой оставались считанные дни до полнолуния. Постепенно огни на галерах погасли, песни стихли, костры на берегу догорели до тускло-красных углей, и большинство перевозчиков наконец повытаскивали свои лодки выше уровня прилива.
