Авила наливала воду в миску и остановилась с льняным лоскутом в руке.
– Гуиналь приходится так много работать из-за отсутствия других обученных рук, которые сняли бы с нее эту ношу, – объяснила она. – Если бы побольше людей захотели постигать Высшее Искусство, ее жизнь была бы намного легче. Проблема в том, что слишком много таких, кто начинает, а потом бросает, как только возрастают требования.
Она даже не потрудилась скрыть презрение в голосе и в глазах, посмотрев через тесную каюту на Темара. Тыльной стороной руки она смахнула со лба прядь седеющих волос.
– У меня были свои причины, и у меня есть свои обязанности, – огрызнулся Темар. Он бросил взгляд на Гуиналь, ее щеки начали слегка розоветь. – Мессир Ден Феллэмион слишком много требует от нее, – нехотя сказал он, ненавидя себя за критиканство.
– Мессир Ден Феллэмион болен. – Авила побрызгала на льняную ткань ароматического масла из крошечного флакончика и положила ее на лоб девушки. – Высшее Искусство Гуиналь – это, пожалуй, единственное, что держит его сейчас на ногах.
Темар вытаращил глаза.
– Вы это серьезно?
– Как чумные пятна, эсквайр! – отрезала Авила, вытирая руки о платье. – Если б не Гуиналь, он бы не пережил этот год. Потому ей приходится тратить время и силы и на него, и на все прочие возложенные на нее обязанности.
– А мне что прикажете с этим делать? – возмутился Темар скорее для того, чтобы защититься, нежели в расчете на ответ.
Тем не менее Авила ответила:
– Перестань цепляться за любой повод оставить порт и увезти с собой свои обиды на Гуиналь. – Она грозно посмотрела на юношу. – Ты очевидный преемник Ден Феллэмиона, парень! Оставайся и учись у него, возьми на себя часть настоящей работы в колонии, прекрати шляться по рекам да горам всякий раз, как кто-то предложит тебе такую возможность. Если у Ден Феллэмиона будет меньше работы, ему меньше придется требовать от Гуиналь, и она перестанет бесконечно тратить силы со дна своего кошелька. Возьми себя в руки, Д'Алсеннен! Я видела, как ты ведешь себя с Гуиналь. Дрианон, спаси меня, ты не единственный парень, которого когда-либо отвергли. Гуиналь не первая женщина, которая видит перед собой более важные цели, чем быть просто женой и матерью!
Затаенная обида вырвалась у Темара, прежде чем он успел прикусить язык.
– И я должен благодарить вас, что она выбрала эти цели, не так ли? Гуиналь постоянно упоминала ваше имя, когда я пытался узнать, что настроило ее против меня. То, что вы сами предпочли не выходить замуж, еще не дает вам права мешать счастью других людей.
Авила разглядывала его спокойно, но ее голубые глаза увлажнились.
– Я бы вышла замуж, Д'Алсеннен, если б мой жених не умер от той самой оспы, что забрала стольких из твоего Дома в Иной мир. Отец мой тоже умер, а мать осталась инвалидом.
Следующие четыре года мне, как самой младшей и нежданной дочери, пришлось ухаживать за ней. К тому времени да при таком количестве умерших у меня уже не было шанса выйти замуж. Но ты прав, это я посоветовала Гуиналь хорошенько подумать, прежде чем обременять себя мужем, детьми и всеми ожиданиями света. Никакого среднего пути не будет – не здесь, не сейчас. У Гуиналь есть образование и возможности, о которых я могла только мечтать, и мне бы очень не хотелось видеть, как она жертвует ими ради эгоистичного парня, которому еще надо взрослеть и взрослеть!
Гуиналь зашевелилась на койке, рассеянно потянулась рукой ко лбу. Темар смотрел на нее долгую минуту, затем, не в силах вымолвить хоть слово, повернулся и, хлопнув дверью, вышел из каюты.
Торговый островок во владении Сазака Джоя, Алдабрешский Архипелаг, 20-е предлета
Я выпрыгнул из ялика на песок и вытащил свой багаж. Ни одна рука не поднялась, чтобы помочь мне.
– Спасибо, – только и сказал я, но ответа не получил и, не оглядываясь, пошел прочь.
Несмотря на столь явную нелюбезность, на алдабрешцев трудно было сердиться. Как бы ни посылали они сообщения своими флагами и маяками, весть о судьбе Каески разошлась по всему Архипелагу, как огонь по сухому валежнику, и медальон Шек Кула, хоть и обеспечивал мне проезд на любом судне по моему выбору, также, несомненно, выставлял меня напоказ, как жителя материка, который начал всю эту историю. Неудивительно, что, куда бы ни приехал, я оказывался таким же долгожданным, как какой-нибудь бродяга, потерявший нос и половину пальцев от ползучего лишая. Я побрел вдоль пляжа, глядя на сигнальные вымпелы, реявшие на мачтах. Я искал желтый с малиновым узор, обозначающий следующее владение, которое мне нужно пересечь в этом болезненно медленном продвижении по Архипелагу. Его нехотя показал мне капитан последней галеры. Я вздохнул. Солнце садилось за скалистый островок, и меня не прельщала еще одна ночь беспокойного сна в углублении, вырытом в песке, когда оставалось лишь надеяться, что никто не ограбит меня и не пырнет ножом, пока я дремлю.
