Стиснув зубы, он потянул сильней и, сняв рубашку, бросил ее на кровать. Твердым немигающим взглядом Кора смотрела на него из дальнего угла комнаты. Она не отвела глаз, когда он потянулся к завязкам на штанах. Дочь сэра Бэльфура явно не испытывала никакого смущения, наблюдая, как он раздевается.
– Ты смотришь ради своего развлечения или моего, милочка?
Она проигнорировала его насмешку и пожала плечами, скрестив свои исцарапанные руки на груди.
– Ты не первый мужчина, которого я видела раздевающимся.
– Да? Но при этом утверждаешь, что ты девственница.
– То, что у меня есть глаза, еще не означает, что у меня нет мозгов в голове, – насмешливо парировала она. – Я что, кажусь такой простушкой, которая может поддаться соблазну при одном только виде голого мужчины? Не вижу ничего привлекательного в мужском теле, хотя все вы в глубине души считаете себя совершенством.
Люк не стал опровергать эти слова, а, сняв как ни в чем не бывало штаны, подошел к большой медной жаровне в углу. Угли в ней уже выгорели, превратившись в серую золу, но все же от нее исходило слабое тепло. Помедлив, он развязал тесемки и на подштанниках.
Несмотря на всю свою браваду, Кора невольно отвела глаза, уставившись в пол. Люк усмехнулся, потирая руки над жаровней, чтобы согреться. Врет, конечно, что она видела прежде голых мужчин: пунцовый румянец на щеках и явное смущение выдавали ее.
– Ну и глупа же ты, – сказал он. – Неужели ты думаешь, что меня так легко обмануть? Да и к чему? Мне ведь все равно, девственница ты или нет. Но это может иметь значение для Вильгельма. Возможно, король сочтет выгодным для себя выдать тебя замуж за кого-нибудь из рыцарей по своему выбору.
Кора резко вскинула голову.
– Он этого не сделает!
– Почему же нет? И не забывай, что другим выбором для тебя может стать острый меч. Так что бы ты предпочла?
На губах у нее появилась угрюмая складка, и краски исчезли с лица. «Интересно, – подумал Люк, – будет ли она с Вильгельмом вести себя так же несносно, как со мной? Если она так же глупо поведет себя с королем, это очень плохо кончится для нее. Но бесполезно говорить ей об этом. Она лишь начнет подозревать, что мной движут какие-то скрытые мотивы, и все равно ничего не поймет».
Вернулся Ален. На этот раз один, он принес вино, теплую воду и длинную цепь.
– Мыла я нигде не мог найти, милорд. Эти сакские собаки, наверное, никогда не моются, а наш обоз еще не прибыл.
– Неважно, Ален. Теплая вода смоет грязь. – Люк налил себе в кубок вина и начал мыться, пока вода еще не остыла.
Он все время ощущал присутствие Коры, сидящей в дальнем углу. Девушка сидела, откинувшись головой к стене, – длинные светлые волосы рассыпались по плечам, нежная шея поражает своим изяществом. Она пристально глядела в потолок, точно заинтересовавшись его закопченными балками, опутанными густой паутиной. Подтянув длинные голые ноги к груди, Кора обхватила их руками.
Казалось бы, пленница должна выглядеть смешно, со спутанными, разметавшимися волосами, в своем дырявом одеянии, но не выглядела так. Ее выставленные на обозрение длинные ноги и скрытые полумраком женские прелести скорее уж придавали ей соблазнительный вид, который и тревожил Люка, и возбуждал.
И не только его одного: в глазах своего оруженосца он заметил такой же интерес. Пока Ален осматривал доспехи, ища на них вмятины и повреждения, глаза его то и дело косились в сторону пленницы.
– Что вы собираетесь делать с ней, мой господин?
– То, что обещал королю. Раз не лорд Бэльфур, а она возглавила мятеж, привезу эту мятежницу к Вильгельму, как он мне приказал.
Глаза Люка слегка прищурились от того, что Ален выказал такой живой интерес к участи девушки, но оруженосец был слишком поглощен осмотром кольчуги, чтобы это заметить.
– А до тех пор, мой господин? Она очень красива и, в конце концов, всего лишь пленница, хотя и была хозяйкой в этом замке. – Заинтересованный взгляд Алена задержался на голых ногах Коры дольше, чем следовало бы. – Ведь король может выдать ее замуж, как вы думаете?
– Вполне возможно. Уж не думаешь ли ты, что он выдаст эту волчицу за тебя?
