Василий носит деду в посёлок обед. Конечно, дед мог бы ходить в рабочую столовую, но когда он ест домашнее, то приговаривает: «Так-то оно лучше». Пока дед обедает, Василий заглядывает на соседний участок, где живёт Наталья Чиликина.
Наталья — тоже приезжая, но она прошлую зиму уже ходила в школу.
Василий помнит, как она появилась: сапожки красные, лента васильковая, свитер в клеточку, в крапинку.
Чиликина внесла смятение… И говорила она как-то нараспев, громко, чтобы все слышали: «У нас в городе…», «У нас в городе…»
— Расскажи нам про город, где ты жила, — попросил её учитель Иван Мелентьевич.
— Город… — начала она, — он большой, город.
И ничего больше про родной город не рассказала.
— Зачем хвастала? — попрекнул её Василий.
Чиликина не смутилась.
— Небось сам ни разу в городе не бывал, — сказала она. — Подумаешь, федосеньский!..
Чиликина будто сторожит Василия.
— Пришёл! — кричит она. — Я тебя ещё на мосту увидала: топ-топ-топ, идёт с кастрюлечкой!
Василий носил деду обед в старом военном котелке. Но он не стал объяснять это Наталье.
Отец у Чиликиной шофёр. Иногда Василий возвращается в Федосеньку в кабине его самосвала.
— Я тоже хочу прокатиться, я тоже! — просит Чиликина. Но её отец — мужчина угрюмый — хлопает дверцей перед её носом.
— Василию по дороге, а тебе — баловство, — говорит он.
И Василий катит в кабине до самого дома.
Когда нет самосвала, Василий домой не торопится. Он строит из чурок крепости и дворцы, которых сам никогда не видал.
— Как у тебя красиво получается, — говорит Наталья.
Василий не знает, что, когда никого на участке нет, она громит всё, что, он построил, превращая дворцы в руины. А потом ахает: «Ах, ах, кто же это поломал?» И просит Василия:
— Построй! Построй ещё!
Но однажды Василий её уличил. И ничего в этот день не стал строить, как она его ни просила.
— Что же ты не можешь уважить барышню? — упрекнул его дед и сколотил Наталье крохотную скамеечку, которую Наталья унесла с торжеством, но спасибо не сказала.
А дед пошутил:
— Будешь к барышням без уважения, они за тебя замуж не пойдут.
Дед пошутил, но Наталья, хотя и не слыхала шутки, перестала восторгаться дворцами.
— К нам скоро соседи приедут! — сказала она Василию. — К нам приедут, а к вам нет!..
Далеко от нового рабочего посёлка, от деревни Федосеньки спешил поезд.
— Ты не озяб? — спрашивает Алёшу мама.
Она укрыла его своим пушистым шарфом. В поезде холодновато.
Не раскрывая глаз, Алёша трётся щекой о мамину руку: «За ушком, за ушком…» Мама поглаживает его за ушком лёгкими пальцами. Алёша жмурится — он любит, когда мама его так поглаживает.
Они едут к папе. Пройдёт ночь, и он их встретит.
Стучат колёса, выбивают свою чечётку, покачивается полка, на которой лежит Алёша. Тепло, уютно под маминым пушистым шарфом.
Когда они ехали днём, Алёша смотрел в окно. Лес за окном был жёлтый, зелёный и красный. Он летел мимо поезда хороводом. И хоровод разрывался только тогда, когда они проезжали большие и маленькие станции.
На маленьких станциях поезд не замедлял хода. Алёша даже не успевал прочитать, как они называются.
К вечеру лес погасил свои краски и слился с темнотой. В темноте не видно было станций, только иногда пролетали то огни, то огоньки.
— Теперь до утра будем ехать почти без остановок, — сказал проводник. Он унёс пустые стаканы, пожелав им спокойной ночи.
— Как же мы будем спать? — волновался Алёша. — Мы прозеваем свою станцию.
— Наша станция — самая последняя, — сказала мама. — Поезд остановится и дальше не пойдёт…
Последняя станция встретила поезд солнцем и утренним морозцем.
На перроне Алёша сразу увидел папу. Папа махал им шапкой и кричал:
— Ура! Приехали!
— Петя, а чемоданы? — смеялась мама.
Папа схватил их обоих в охапку, а про чемоданы забыл. Но вот они катят в машине, чемоданы в багажнике.
— Сейчас я привезу вас в наш дом! — радуется папа.
Как они друг без друга соскучились!
— Петя, а ты похудел, — говорит мама.
Алёше тоже кажется, что папа стал немножечко другой. Только глаза те же — синие, весёлые.
— Я просмолился, подобрался — на работу пешочком, не в машине, не в троллейбусе, — отвечает папа.
