Макс
Макс смотрел, не мигая, однако потребовалась вся его решимость, чтобы оставаться спокойным. Он понимал необходимость поддержания порядка, но никогда не одобрял способы, которыми это делала его бабка, его королева. Как она могла оправдывать подобные пытки?
За его спиной замерли Клод и Зафир. Они не могли вмешиваться, ради собственной же безопасности.
Однако внимание Макса было приковано не к мальчику, который освободился от заклинания, когда королева вернулась на трон. Он изучал ее, разглядывая незаметно, исподлобья.
Она была все еще сильна и только что доказала свое прежнее могущество. Но ради такого представления была потрачена ценная энергия, и наблюдавший за ней Макс полагал, что королеве не следовало ее использовать.
Она была слишком стара для подобной демонстрации силы. Даже если никто другой этого не замечал, он видел, что она увядает на глазах.
Стражники подняли мальчишку с пола, встав по обе стороны от него, и Макс внутренне сжался, заметив край его избитого лица. Не в первый раз он подумал, как ему повезло, что он родился мужчиной, — на его плечи никогда не падет обязанность править Луданией.
Когда его тащили прочь, мальчик приподнял голову, совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно. Он увидел Макса. А Макс сразу узнал пленника, и его сердце забилось сильнее. Он понимал, как плохо это может кончиться.
Будь они одни, Макс предупредил бы мальчишку, велел бы ему молчать и держать язык за зубами.
Но они не были одни.
И королева вместе со всеми, кто находился в этом зале, услышала слова, которые он произнес, поняв, что раньше он уже видел Макса.
— Где Чарли? — закричал Арон, пытаясь вырваться из рук стражников, освободиться от своих мучителей, даже не сознавая, что выдает королеве именно то, что она хотела знать — имя. — Она здесь, сукин ты сын? Что ты сделал с Чарли?
— Тебе не удастся победить, — говорила я, на самом деле не зная, так ли это. Но мысль казалась разумной: он говорил о том, чтобы выиграть войну с королевской армией.
— Мы можем, и мы победим, — настаивал Ксандр, сверкая тёмно-серыми глазами. — На борьбу с нами Сабара потратила слишком много сил, а ведь она даже не знает, что мы получаем помощь из-за границы. Теперь уже поздно. Есть много королев, которые хотят увидеть конец правления Сабары. Мы сильны, Чарли, — гораздо сильнее, чем она думает.
И все равно я не понимала. Здесь было о чем поразмышлять; мои мысли блуждали, смешиваясь с тревогами и страхами.
— Как ты можешь подвергать опасности собственный народ? Как можешь нападать на город?
Лицо Ксандра исказилось, и я почувствовала, что его осторожность исчезает. Не знаю, почему он так быстро раскрывал мне свои секреты?
— Мы были очень внимательны и аккуратны, но избежать насилия не всегда возможно. Места, которые мы взрывали, подожженные здания, — все они по большей части стратегические. Военные базы, контрольно-пропускные пункты. Мы держались как можно дальше от убежищ и после того, как сирены всех разогнали, еще долго не выходили в жилые кварталы.
— А если не всех? Если там еще остались люди? — В тот момент я пыталась не думать о родителях.
Его палец машинально провел по щеке, следуя бледной линии шрама.
— Надеюсь, их там нет. — Такого ответа было не достаточно, и мы оба это знали.
— Мне надо возвращаться. Я должна убедиться, что моя семья цела. И моя подруга… я не сумела найти ее в парке… — Я понятия не имела, успела ли Бруклин спрятаться в убежище, и от чувства вины по коже побежали мурашки.
Ответ Ксандра оказался для меня полной неожиданностью. Его защита вернулась на прежнее место, лицо обрело осторожное выражение.
— Ты говоришь о Бруклин? — спросил он, и у меня перехватило дыхание так, что стало трудно глотать.
Он знал ее имя.
Я кивнула, моргнув раз, другой, третий. Я помнила, как встретила Ксандра в клубе. Он знал мое имя; неудивительно, что он знал и имя Брук.
Ксандр поднял руку, давая знак Иден, которая находилась за пределами слышимости нашего разговора и глядела на нас черными блестящими глазами. Я не заметила, чтобы она шевелилась, но каким-то образом ей удалось подать сигнал.
