— Вообще эта идея с поединком была плохой, — понял настроение друга Ингмар, похлопы¬вая его по плечу, — не расстраивайся, а возьми ее се¬годня, и настроение улучшится.
А несчастная Данута сидела на нагре¬том за день камне возле большой плоской скалы и изо всех сил сдерживала набегающие слезы. Она так надеялась на свою ловкость и знание хитрых приемов! Все по¬лучилось, как предсказала опытная Полонея. Ей встретился более сильный противник, чем те, с кото¬рыми она успешно справлялась раньше. Мало¬вато оказалось у нее в неполных двадцать лет и опыта, и сил, чтобы победить взрослого, почти три¬дцатилет¬него воина-викинга. А как эти два года она старалась, изнуряла себя тренировками до изнеможе¬ния! Сво¬бода снова показалась такой несбыточной и далекой! Обида подступила к горлу и сдавила его, она ничего не видела через пелену слез. Вдруг кто-то об¬нял ее сзади теплыми руками — по крепости муску¬листых рук она сразу поняла, что это Исгерд. Он сразу же пошел за ней, беспокоясь, чтобы она ничего с со¬бой не сделала. Девушка вскочила и злобно оттолк¬нула его, но он властно привлек ее к себе и крепко прижал к своему жаркому телу. От бессилия она раз¬рыдалась и плакала навзрыд, как обычная, презирае¬мая ама¬зонками «овца» из числа рабынь.
— Уходи, оставь меня в покое, я тебя нена¬вижу! — она изо всех сил пыталась выбраться из его рук, но их силы были несоизмеримы. Точно так же, как она держала расшалившуюся Верею, муж¬чина сжимал ее в своих объятьях, пока она судо¬рожно би¬лась. В конце концов силы оставили бедную гор¬дячку, она обмякла, и мужчина, почувствовав пере¬мену, жадно и страстно приник к ее губам. Его рот накрыл ее губы, раздавливая, поглощая, ища входа. Данута не покорилась, но жесткий рот силой разжал ее зубы и его язык стал ласкать ее маленький язы¬чок, скользя и обвиваясь, а крепкие бедра прижа¬лись к ее телу. Она стала изо всех сил отталкивать его, с ужасом ощутив, как его пальцы задвигались, развя¬зывая тесемки штанов.
— Все наши парни получили от своих жен¬щин то, что хотели. Один я потерял покой и сон. Я горю словно в огне, и все смотрят на меня как на ду¬рака. Я могу придушить тебя, девка, если ты снова откажешь мне. Не играй с огнем! Ты проиграла — значит, плати. Не я тебе предложил этот дурацкий по¬единок! — прохрипел норманн.
— Отпусти меня, свинья — закричала она. — Я тебе не девка! Мне противны твои поцелуи! Я пре¬зираю тебя! — неопытная и своенравная девушка так и не поняла, что он распален до предела, и оскорбле¬ния только подливают масла в огонь. Она забыла и предупреждения Полонеи, и опытной Миланы, без¬мерная ненависть к насильнику захлестнула сердце, не оставив места для разума.
В ответ Исгерд лишь ухмыльнулся, резким движением рванул ее одежду. Тонкая ткань не выдер¬жала такого рывка, обнажились полные округлые груди с розовыми вершинками. Данута попыталась ударить его коленом между ног, но он, помня об ее коварном ударе, притиснул ее бедра покрепче.
— Тебе противны мои поцелуи? Любишь на сухую, девка? — сильные опытные руки сорвали с нее одежду и отбросили ее куда-то в сторону. Данута вдруг оказалась совсем обнаженной, да и сам он ус¬пел раздеться. Было еще довольно светло, и она мо¬лила богов, чтобы никто не вздумал сюда прийти.
— Я тебя убью, негодяй! Улучу мо¬мент — и прикончу! — взвизгнула она. Но он, не обращая на ее угрозы ни малейшего внимания, завел ее руки за спину и там сжал обе тонкие ладони в од¬ной своей, мозолистой и широкой. Грудь ее выпяти¬лась. Нор¬манн опустил свою золотоволосую голову вниз, и его жаркие ищущие губы сомкнулись вокруг нежного со¬ска и принялись сильно и болезненно по¬сасывать, до¬ведя девушку от стыда до полного бе¬шенства. Затем и другая грудь получила свою долю внимания. Он на¬валился на нее всем телом и, под¬хватив ее под ко¬лени, приподнял. От сильного на¬тиска ее бедра ши¬роко раздвинулись, и она почувст¬вовала, как его грубые пальцы вошли внутрь ее со¬кровенного места, причиняя сильную боль. Затем она ощутила, что уже не пальцы, а нечто жаркое и твер¬дое ищет вход в ее целомудренное тело. Обхватив за талию, он резким движением дернул девушку вниз, и его твердый мужской орган вошел внутрь ее, разорвав девствен¬ную преграду. От пронзительной боли Данута закри¬чала, за¬билась, но в результате этих судорожных дей¬ствий ее тело осело на него, дав ему возможность по¬грузиться до самой глубины. Слезы потекли ручьем, а стыд разрывал душу.
