— И зря он это делает, — спокойно прогово¬рила Милана, — портит товар.
— Какой товар, Миланка! Это же люди!
— Ты что не знаешь, что такое работорговля?
— И знать не хочу, — воскликнула юная ама¬зонка, — какое право имеет на чужую жизнь этот грек черноглазый! Волосатый козел!
— Козел-то козел, а вот продаст невинных девушек в Византии и разбогатеет на людских слезах, — Милана задумчиво шевелила красные угли костра.
— И что эти овцы терпят, — поддержала ма¬лышку Данута, — накинулись бы кучей, да придавили гада.
— Так то оно так, — возразила ей Милана, — да вот только овцы они, ни зубов у них, ни кинжалов.
— А еще грек, наверное, не один и руки свя¬заны, — добавила миловидная светлоглазая Чаруша — волосы и брови у девушки были совсем белые, как снег, чем она всегда привлекала особое внимание.
— Ладно, спи, не наше это дело, — подвела итог Милана, — если бы где-нибудь в степи, так мо¬жет и помогли бы бабскому племени, а здесь свои правила…
На следующий день торговля тоже не по¬шла. Хотя любопытствующие подходили, с интересом раз-глядывали необычно дорогие седла. На сафьяно¬вой, голубой коже, что покрывала то место, где рас¬полагался ездок, были вышиты золотой нитью искус¬ные узоры, а в передней части седла сверкали некруп¬ные камни.
— Царское седло, — с восхищением сказал взлохмаченный мужичонка, как видно земледелец, — а как вы с таким товаром по дорогам добрались, с ох¬раной, что ли?
— А это видел? — Данута вытащила наполо¬вину из ножен свой меч, и он сверкнул на солнце.
— А, — понимающе протянул мужик, но, ка¬жется, этот аргумент не произвел на него должного впечатления.
После мужика подошел чернявый житель вос¬тока. Мужчина был небольшого роста, кривоногий, с большим отвислым животом.
— Сколько? — на ломаном русском спросил чужеземец, и Милана назвала цену.
— Вах! Вах! — возмутился покупатель и пред¬ложил в два раза меньше.
— Если денег нет, не смотри, — оборвала его Данута — девушка была на полголовы выше тор¬говца.
— Э — э, так не говори, — примирительно за¬бормотал грек, — нужно торговаться. Ладно, мой хо¬зяин возьмет! Пойдем, покажешь ему!
— Чего ходить, пусть сам подойдет и посмот¬рит.
— Ты не знаешь, какой он человек! — черные глаза покупателя почти вылезли из орбит, — его на носил¬ках даже в кусты носят. Денег у него столько, как вон та гора, — и грек указал на большой утес око-ло кре¬пости.
— Ладно, пойдем, — примирительно сказала Милана, — лучше сходить, чем еще неделю париться на этом базаре.
Две девушки погрузили дорогое седло на спину белой кобылы и пошли вслед за греком.
— Это они и есть, — сказала Данута, указы¬вая на группу девушек, сидящих на корточках на са¬мом солнцепеке. Так и оказалось — грек со своим хо¬зяином оказались теми самыми работорговцами, про которых вчера так жарко рассказывала Верея. Бога¬тый хозяин грека был такого размера, что стало не удивительно, что его носят на носилках. Толстые складки жира буквально свисали с резных носилок с пологом. Оставалось только догадываться, как такой человек может отважиться на столь дальние путеше¬ствия.
Богач стал с нескрываемым интересом рассмат¬ривать инкрустированное седло. Взяв в руки кинжал, он попробовал выковырять один из камней.
— Не смей! — гневно возмутилась Данута и он, как ни странно, понял русские слова.
— Вы откуда, девушки? — вдруг спросила одна из пленниц на чистом русском языке.
— С Тмутаракани, милая, — отозвалась Ми¬лана, — а вы?
— Мы с Киевского княжества, — ответила девушка, — поймали нас басурманы, когда в лес по ягоды ходили.
— Эх, сволочи! — возмутилась Данута.
— Молшать! — заорал грек и замахнулся на рабыню своим кнутом.
Данута схватила торговца за руку и склонила ее вниз. Тогда грек отскочил на шаг в сторону и, раз¬махнувшись, ударил амазонку. Если бы Данута не увернулась, то плеть стебанула бы ее прямо по лицу. Милана сделала прыжок в сторону грека, и от ее не¬ожиданного удара тот кубарем покатился по траве.
— Караул! Караул! — закричали в один голос и грек и его хозяин.
Скоро появилось с десяток крепостных солдат с мечами в руках. Они быстро скрутили амазонок, поволокли их и бросили в темный сырой подвал. Лязгнули тяжелые железные запоры, и девушки уви¬дели, что оказались в самой настоящей тюрьме. В темнице было еще несколько изможденных долгими страданиями и голодом мужчин и женщин. Узники были прикованы к заплесневелой стене тяжелыми це¬пями, а земляной пол покрывала редкая солома. Все произошло так быстро, что девушки и слова не успели вымолвить. Лишь здесь, в темнице, стали понемногу понимать, что случилось. Но железные решетки вновь открылись, и на пол полетели и остальные три ама¬зонки.
