Исгерд приблизил Дануту и порывисто при-жался своими губами к ее рту. Данута ощутила жар-кий трепет, исходивший от Исгерда, и почему-то за-дрожала сама. То ли холод морской воды, то ли вол-нение охватило все ее тело и почти остановило биение сердца. Так они и замерли, переплетясь руками и но-гами на глубине, почти слившись в единое существо. Спустя несколько мгновений Исгерд с Данутой всплыли на поверхность. Молодая женщина со сме-хом пыталась оттолкнуть от себя мускулистого нор-манна с нахальными руками, которые уже успели об-лапать ее всю. Но Исгерд не подчинился, и в воде за-вязалась веселая кутерьма с визгом, брызгами и по-пытками напоить друг друга соленой водой. Данута оказалась ловкой пловчихой. Она успела нырнуть под мужа и, схватив его рукой за ступню, потянула на дно. От неожиданности Исгерд охнул, и его взлохма-ченная мокрая шевелюра исчезла под водой. Но вскоре парочка опять закувыркалась на поверхности.
— Э! Ты поосторожней со своими коленками, — закричал Исгерд, — я едва успел забыть тот удар, во время поединка.
— А, значит, ты уже забыл? — засмеялась амазонка, — так я тебе напомню, — и попыталась под водой схватить его восставшее мужское достоин-ство.
— Ой, не надо! — почти заорал викинг, — се-бе же хуже сделаешь!
— А мне от тебя и так одни неприятности бы-ли, знаешь сколько?
— Ну, так уж и одни неприятности, было и очень много хорошего! Например, наши жаркие но-чи! — Исгерд изловчился и, примирительно обхватив жену за талию, так крепко прижал к себе, что она, обессилив, стала брыкаться не так ретиво.
— Смотри, а они не шалят, как мы! — он по-казал на Торкеля и Милану.
Эта парочка, в отличие от них, не дурачилась. Две головы почти неподвижно замерли над гладью моря, прильнув друг к другу. Данута сразу догадалась, что они там делают.
— Эй, Торкель! — Исгерд заорал так, что эхо отдалось от каменных утесов, — что вы там притих-ли?
Торкель только махнул брату рукой, мол, от-стань ты, и Исгерд продолжил свою веселую возню с Данутой.
Когда на западе угасли последние отблески вечерней зари, все кругом погрузилось в ночной мрак. Звезды ярко горели на небе, и мерцание их отража-лось в воде. Мокрая после купания, Данута сидела на одеяле, разостланном на песке и дрожала от прохлад-ного ночного воздуха, хотя Исгерд и завернул ее в кусок теплой ткани. Оба молча наслаждались чудес-ным вечером. Кругом царила торжественная тишина, море только вздыхало небольшой зыбью, да накаты-вался волнами теплый морской воздух. Почти вся по-верхность воды тускло светилась.
— Все-таки в море теплее ночью, чем на бе-регу! — ее зубы начали выбивать мелкую дрожь.
— Иди ко мне, я согрею тебя! Я не такой мерзляк, как ты! Посмотри, Торкель уже вовсю согре-вает Милану! Мне кажется, у меня получится не ху-же, как ты считаешь? — с чувственной усмешкой прошептал Исгерд.
И точно, с того укромного места между скала-ми, куда те ушли, забрав свои одеяла, уже доноси-лись стоны и всхлипы подруги. Они явно не теряли зря времени. Замерзшая Данута сама придвинулась к любимому мужчине, он обхватил ее за плечи — сильные ладони проникли под накидку и стали гла-дить все соблазнительные выпуклости и плавные из-гибы. Горячие сильные руки ласкали ее и одновре-менно раздевали, стягивая с нее теплую ткань.
— Я умру от холода! — запротестовала она, не желая расставаться со своим покрывалом. — Мы дома займемся этим!
Исгерд молча подхватил мозолистой ладо-нью ее налившуюся грудь и ласкал, мял упругую плоть, дрожа от неутоленного вожделения. Обмякшая Данута услышала, что его дыхание учащается, стано-вится более тяжелым, и у нее во рту мгновенно пере-сохло. Она уже перестала обращать внимание на хо-лод — ее тело стало сотрясать мелкая дрожь, но не от холода, а от вожделения. Как он умел всегда вызвать в ней такое необузданное желание!
— Почувствуй, как я тебя хочу! — хрипло прошептал он, прижимая ее пальцы к твердому как камень фаллосу. И он стал шептать, как сейчас войдет в нее, и как ему будет хорошо, и какое удовольствие она при этом сама испытает.
— Ты ведь тоже хочешь его, ведь он так ску-чал по тебе! У тебя внутри все влажно и горячо, все готово для встречи с ним, не так ли? — совращал ее Исгерд, лаская ее пальцами свою бархатистую пуль-сирующую плоть. Его сладострастный шепот вызвал у нее странное состояние сонливости, все мысли куда-то улетучились, в голове было туманно и блаженно. Кожа стала невероятно чувствительной, а лоно ув-лажнилось и горело сладострастным огнем. Он скло-нился, сблизил обе пышные груди и втянул в голод-ный рот розовую вершинку упругого холмика, мгно-венно сжавшийся в твердый комочек. Бесцеремонная рука двинулась вниз. Его жесткий палец раздвинул кудрявые завитки и стал поглаживать потаенный бу-горок. Данута всхлипнула — больше у нее не было сил, она умирала от желания.
