Тия долго смотрела на дверь не двигаясь. Она видела, что Патрик ушел взбешенным, и в очередной раз подивилась силе его эмоций: похоже, мистер Блэкберн все делает всерьез — и желает женщину, и ненавидит ее.
Ну и поделом ему! Прежде чем жениться на женщине, нужно ее хорошенько узнать. Что, если она окажется распоследней язвой?
Обратно они ехали в молчании. Патрик проводил ее до дома, вверил заботам Модести и ретировался. Хотя он и молчал все это время, по тому, как расправлены были его плечи и как угрюм взгляд, можно было догадаться, что он все еще злится.
Тия убеждала себя, что ни в чем не виновата. Глуп тот мужчина, которого так легко ранят слова женщины, особенно женщины, которая чувствует себя обманутой. Ведь он получил сегодня свое, чего ради теперь злиться? Обижаться должна Тия.
Вечер прошел в болтовне и обсуждении планов на субботу. Ночью же Тия лежала без сна, вспоминая Патрика. Она и злилась на него, и желала оказаться рядом, в крепких, надежных объятиях. Она уснула лишь под утро, поэтому четверг начался для нее с головной боли. Только горячая ванна с лавандовым маслом, а также плотный завтрак с чашкой крепкого кофе вернули ее к жизни.
Часов в одиннадцать Тиллман принес записку от модистки. Миссис Делан сообщала, что наряд почти готов, и приглашала вечером на примерку.
Модести удивленно воскликнула:
— Бог мой, должно быть, портнихи шили всю ночь не покладая рук! Вот это скорость! Даже бальное платье порой не получишь в такие короткие сроки.
— Хорошо, что наряд почти готов, — согласилась Тия. — Вот была бы потеха, если бы миссис Делан не успела к субботнему утру! — Вопреки шутливой фразе, лицо ее было мрачным.
— В чем дело, дорогая? — обеспокоилась Модести.
— Ни в чем, — отмахнулась Тия. — Обычное волнение невесты перед свадьбой, я думаю. Хорошо, что страдать осталось недолго.
Модести собиралась что-то сказать, но ей помешало появление Эдвины. Сестра Тии влетела в гостиную, лицо ее было заплаканным и некрасивым.
— Тия, прошу тебя! — воскликнула она, заламывая руки. — Ты должна помочь мне! Ты обязана помочь! Я не знаю, что делать!
— Что случилось, отчего ты плакала? — испугалась Тия. Эдвина достала кружевной платочек и промокнула глаза.
При этом ее кудряшки, свисавшие на виски, забавно запрыгали. Маленькие ладошки сжались в кулачки.
— Ко мне приходил мистер Йейтс, этот ужасный мистер Йейтс! Он вломился в дом без разрешения и стал требовать денег. Он сказал, что Альфред должен ему семьдесят тысяч фунтов! Если я не заплачу за мужа, случится что-то страшное. Он угрожал мне! — взвизгнула Эдвина и громко высморкалась в платочек. — Он сказал, что если долг Альфреда не будет уплачен, его красивая женушка очень об этом пожалеет, вот как он сказал!
Тия протянула к сестре руки, и Эдвина с благодарностью прижалась к ней. Из-за ее плеча Тия видела тревожный взгляд Модести. Без сомнения, они думали об одном и том же: такую же сумму требовал и Альфред. Значит, его рассказ не был простой уловкой с целью вытянуть из свояченицы деньги. Ему действительно некуда было деваться.
Всхлипывания сестры разрывали сердце Тии.
— Успокойся, милая, успокойся, — приговаривала она. — Никто тебя не обидит. Мы заплатим мистеру Йейтсу его деньги, пусть подавится.
Губы Модести недовольно поджались, но она промолчала.
— Тия, я так счастлива, что ты не бросаешь меня в беде! — воскликнула Эдвина. Ее слезы высохли как по мановению волшебной палочки. — Я молилась, чтобы ты не отказала мне в помощи. Ты моя последняя надежда!
— Ну разумеется. А что же твой муж? — сухо обронила Модести. Поскольку Эдвине не было известно о смерти Альфреда, ей показалось странным, что та не обратилась к нему за разъяснениями. — Напиши ему письмо, пусть узнает о случившемся. Ведь это его долг, а не твой. И уж тем более не твоей сестры.
Эдвина беспокойно тряхнула волосами.
— Это так. Но что он может сделать? У него нет денег, ты же знаешь, — ответила она простодушно. — Он все проигрывает, — добавила она таким тоном, словно это обстоятельство полностью извиняло Альфреда.
— Но нам нужно поговорить с твоим мужем, милая, — поддержала Тия тетушку. — Я не могу оплачивать все его долги. Неужели тебя саму устраивает его пагубная страсть? Мы должны это остановить.
