— Теперь уже слишком поздно, — произнес он бесцветным голосом. — Я не позволю твоему братцу забрать тебя в надежде, что никто не узнает о нашем бегстве. Слишком многое зависит от этого брака!
Страх, владевший Тией до сих пор, ни в какое сравнение не шел с той паникой, которая пронзила ее тело после его слов. Она попыталась вырвать руки из цепких ладоней Хоули.
— Пусти меня! Я хочу уйти! Пусти, мы поговорим об этом утром!
— Нет, персик, не поговорим, — все тем же бесцветным голосом произнес Хоули. — Утром уже будет нечего обсуждать. Все случится прямо сейчас.
Он потянулся к ней.
— Нет! — Тия забилась в его руках, пытаясь вырваться. — Прошу тебя, пусти! Умоляю!
— Можешь умолять меня сколько угодно. Это даже приятно. — Плотоядная улыбка заиграла на его губах. — Ты будешь моей… моей женой.
Тия, с которой всю жизнь сдували пылинки, холили и лелеяли, поскольку она была любимой дочерью в знатной аристократической семье, просто обезумела от страха. Она зажмурила глаза, желая очутиться в этот момент дома, в собственной уютной спальне. Ей хотелось, чтобы искаженное гримасой лицо лорда Рэндалла — еще недавно любимого человека — оказалось дурным сном. Но ночной кошмар не прекращался.
Не обращая больше внимания на сопротивление невесты, Хоули повалил ее на постель, подминая под себя. Он жевал ее губы своими, его язык бесцеремонно вторгался в ее рот, а винные пары вызывали у нее тошноту. С какой бы силой ни билась Тия, для лорда Рэндалла подавить ее попытки вырваться было проще, чем справиться с ребенком. Он захватил в кулак подол ее ночной рубашки и дернул вниз. Тонкая ткань с треском лопнула, оставив на шее несчастной красные отметины.
Лорд Рэндалл оторвался от губ Тии, чтобы обвести ее обнаженное тело затуманенным взглядом. Вид двух нежных грудей явно пришелся ему по вкусу, поэтому он начал мять и давить одну из них. Вторая рука лежала на горле Тии, не позволяя вырваться.
Она вскрикнула от боли и дернулась вверх, что только подзадорило ее мучителя. Смаргивая слезы, она пыталась оттолкнуть от себя Хоули.
— Умоляю, — взмолилась она, — отпусти меня! Если ты любишь меня, то не станешь брать меня силой.
— Конечно, я люблю тебя, — хмыкнул он, не прекращая грубо ее тискать. — И если ты любишь меня, то не станешь сопротивляться.
— Я… я не знаю. Я думала, что люблю… но ты пугаешь меня.
— Ты опоздала с признаниями, — хмыкнул Хоули, не глядя на нее.
Его руки еще нахальнее зашарили по ее телу, тиская везде, куда он мог дотянуться. Нежная кожа Тии пылала от грубых щипков. Она стонала от боли, не сознавая, что ее стоны только сильнее возбуждают насильника. Ему нравилось, что она краснеет от смущения, а ее тело сотрясается от страха.
— Стесняешься, персик? — спросил Хоули, и его охрипший голос напомнил Тии воронье карканье. — Ничего, к концу этой ночи ты познаешь так много, что тебя будет уже ничем не смутить. Тебе понравится.
Но лорд Рэндалл ошибался. Когда первые лучи рассветного солнца заглянули в комнату, чувства, в которых пребывала Тия, были далеки от приятных. Она была опорочена, разбита, унижена… Человек, за которого она еще недавно была готова выйти замуж, казался ей самым отвратительным существом на свете.
Всю ночь он мучил и терзал ее тело, не оставив на нем живого места, между ног горело огнем, на груди и бедрах наливались синяки. Он брал ее снова и снова, пока она была еще способна сопротивляться, но и потом не прекратил насиловать — уже безвольную и полуживую. Нет, он не был по-настоящему жестоким, если только нельзя назвать жестокостью равнодушие к чужим страданиям. Уже утром он прошептал Тии на ухо, что любит ее, и, возможно, сам верил в то, что говорит. Но Тия почти не слышала его слов: отчаяние сковало ее ледяными объятиями. Дороги назад теперь не было.
Когда лорд Рэндалл наконец поднялся, умылся принесенной хозяйкой водой (Хоули даже не обратил внимания на осуждающий взгляд, который бросила на него пожилая женщина), оделся и вышел из комнаты, Тия завернулась в простыню, испачканную кровью, и сжалась в комочек. Она не плакала только потому, что самые горькие слезы были пролиты еще ночью, когда чужой ненавистный человек вторгался в се тело, разрывая его на части.
