— И с тех пор ты ни разу не позволяла себе забыться? Неужели ты ни разу больше не встретила того, к кому лежало бы твое сердце?
— Пожалуй, нет. Правда, меня несколько раз звали замуж, и, хотя к тому моменту мне удалось изжить свое горе, я сочла более разумным не принимать предложений. Я начала ценить свою независимость, а титул жены никогда меня не прельщал.
Тия села рядом с Модести прямо на пол. Ее нежно-зеленое платье волнами улеглось вокруг кресла.
— Что случилось, милая? — удивленно спросила Модести, когда Тия положила голову ей на колени. — Что тебя беспокоит?
— Модести, я так смущена. Я согласилась стать его любовницей!
Тетя вздохнула.
Не было нужды объяснять, кем являлся тот самый «он», о котором говорила Тия.
— Ты хочешь этого? Хочешь быть его любовницей? — спросила Модести, поглаживая ее по волосам.
— Даже не знаю. Когда он рядом, мир становится таким удивительным, таким прекрасным. Все предметы как будто преображаются. Когда он целует меня, я просто таю. Я не способна рассуждать здраво в его объятиях.
— А твое сердце? Оно ничего тебе не подсказывает?
Тия подняла голову и озадаченно взглянула на тетушку:
— Не знаю. Я об этом старалась не думать.
Модести наклонилась ближе и спросила шепотом:
— Ты любишь его?
Тия отшатнулась:
— Я… Господи, думаю, да! — Не в силах смотреть Модести в глаза, она снова спрятала голову у нее в коленях. — Что мне делать? Я не готова довериться своему сердцу. Ты же помнишь, как далеко оно завело меня в прошлый раз. Я не могу опять подвести родных. Но я так хочу, так хочу его!
— Ты думаешь, что стать его любовницей — единственный возможный вариант?
— А что остается? Я уже опозорила себя однажды. Ни один джентльмен не заслуживает такой жены, как я, — с досадой произнесла Тия. — Да он и не захочет жениться на мне.
— Откуда такая уверенность? Дай мистеру Блэкберну шанс. Ты не думаешь, что он так же сильно желает быть с тобой, как и ты с ним?
— Какая глупость! Даже если бы он любил меня, выйти за него замуж просто невозможно. Как я могу заставить его закрыть глаза на мои грехи? Я могу на секунду предположить, что наш брак возможен, но впоследствии, когда страсть угаснет, Патрик станет презирать меня и пожалеет о своем решении. Если мистер Блэкберн будет настолько благороден, чтобы просить моей руки, мой долг ответить отказом, понимаешь? Я должна нести свой крест сама, нельзя перекладывать его на чужие плечи. Мне нужно написать ему записку. Я откажусь от встреч с ним. Это единственная возможность уберечь его от ошибки. — Тия издала тяжелый вздох. — Нет, брак не для меня.
Модести некоторое время молчала, раздумывая.
— Ты уверена в этом, детка?
— Да. Я несу ответственность за смерть брата. Сделать еще кого-то несчастным я не имею права. Эдвина могла выйти замуж за достойного человека, и лишь по моей вине у нее это не получилось. Я не должна навлекать позор на свою семью во второй раз. — Тия встала и встряхнула волосами. — Я откажусь быть его любовницей, скажу, что передумала. Думаю, как человек благородный, он поймет мой отказ.
Модести сидела в гостиной еще некоторое время после того, как Тия ушла к себе, чтобы написать записку. В голове у нее созрел план — не слишком честный по отношению к Тии, но, безусловно, благородный. Модести знала, что ее подопечная никогда больше не позволит себе совершить промах, пусть даже мужчина, всколыхнувший в ней чувства, способен осчастливить ее. Модести поняла, что обязана вмешаться. Она взвесила все «за» и «против» и сочла план неплохим. Если Тия способна лишить себя шанса на счастье, то Модести придется применить нечестные методы, чтобы переубедить эту дуреху.
Модести пошла к себе, чтобы тоже написать письмо мистеру Блэкберну, а также несколько записок другим людям. Затем она вложила послания в руки Тиллмана, велев как можно быстрее доставить их адресатам.
Таким образом, Патрик получил сразу два письма из одного дома и очень удивился, когда прочел их содержание. Записку Тии он изучил первой. Как он и ожидал, она изменила свое мнение и отказывалась вступить с ним в любовную связь. Как бы ни презирала она мнение света, переступить все возможные границы было для нее немыслимым. Она могла балансировать на грани, подойдя к ней слишком близко, но никогда не переступила бы запретную черту.