– Нет, нет, нет! – воинственно и весело орал Бэзил. – Ничего подобного! Вот это уж полная ересь! Душа, мой дорогой, душа выше космических сил! Не нравится космическая сила? Да плюньте вы на нее! Ну, мне пора.
– Заходите опять! – донесся из дома какой-то смеющийся голос. – Мы с вами еще не додрались!
– Спасибо, зайду! – проорал Бэзил уже с улицы. – Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – раздалось из-за двери, и она закрылась.
– Бэзил, – хрипло прошептал его брат, – что нам делать?
– Что делать, Бэзил? – повторил я, не совладав с волнением.
– Ну, как вам сказать… – отвечал он, вдумчиво оглядев нас. – Может быть, пойдем пообедаем, а там – в театр? Я их тоже звал, они отказались.
Мы уставились на него.
– В театр? – переспросил Руперт. – Зачем?
– А что? – удивился Бэзил. – Ты теперь пуританин или толстовец? Чтобы развлечься, зачем еще!
– Господи! – воскликнул Руперт. – А эта женщина?
Бэзил засмеялся.
– А, вот ты о чем! – сказал он. – Забыл, забыл. Тут все в порядке, частное дело. Нет, как жаль, что они с нами не идут! Сядем в омнибус? Один ресторан есть на Слоан-сквер…
– Иногда мне кажется, – раздраженно перебил я, – что вы притворяетесь нам назло. Разве можно ее оставить? Какое частное дело? Если вы обнаружите труп в чьей-то гостиной, вы сочтете неудобным о нем заговорить, словно это какой-нибудь узор обоев?
Теперь Бэзил смеялся от всей души.
– Хорошо сказано! – воскликнул он. – Просто я знаю, что все в порядке. А вот и омнибус.
– Откуда ты знаешь? – сердито спросил Руперт.
– Да это же ясно! – отвечал Бэзил, держа в зубах обратный билет и роясь в кармане. – Они – не преступники. Совсем другие люди! Есть у кого-нибудь полпенса? Хочу купить газету.
– А, черт с ней! – в ярости крикнул Руперт. – Значит, ты оставишь человека в частной тюрьме, потому что поболтал с тюремщиками и они тебе понравились?
– Хорошие люди иногда совершают преступления, – сказал Бэзил, вынимая изо рта билет. – Но такие люди не совершают таких преступлений. Как, на этот успеем?
Действительно, большой зеленый омнибус тяжело двигался по темной, широкой улице. Бэзил ступил на мостовую, и еще секунда – он бы унес нас к ресторану.
– Бэзил, – сказал я, хватая его за плечо, – я не уйду с этой улицы, от этого дома.
– И я не уйду, – пылко поддержал меня Руперт. – Здесь творится черное дело. Если бы я ушел, я бы никогда не смог уснуть.
Бэзил Грант серьезно посмотрел на нас.
– Ну что ж, раз вы так к этому относитесь, займемся сыском, – согласился он, – сами увидите, все в порядке. Это два молодых ученых из Оксфорда. Очень приятные, хотя немного отравлены поддельным дарвинизмом. Этика эволюции, ну все это.
– Просветим их немного по части этики, – мрачно сказал Руперт, звоня в дверь.
– Скажи, пожалуйста, – невесело спросил Бэзил, – что ты думаешь делать?
– Во-первых, – отвечал Руперт, – войти в дом. Во-вторых, поглядеть на этих приятных ученых. В-третьих, свалить их с ног, связать, заткнуть рот и отправиться на поиски жертвы.
Бэзил гневно сверкнул глазами, а потом засмеялся.
– Вот несчастные! – сказал он. – Что ж, поделом за такие-то взгляды. – Он затрясся от хохота. – Есть в этом что-то дарвиновское!
– Надеюсь, ты нам поможешь? – осведомился Руперт.
– Как же, как же! – ответил Бэзил. – Иначе вы совсем их разобидите.
Стоял он сзади нас, глядел равнодушно, если не угрюмо, но, как только дверь открылась, оказался впереди, просто сияя учтивостью.
– Простите, ради Бога! – сказал он. – Вот двое моих друзей хотят с вами познакомиться. Можно? Вы нас примете?
– Конечно, с удовольствием, – отвечал молодой голос, и я с удивлением увидел, что дверь нам открыл один из хозяев – невысокий, крепкий, с темными вьющимися волосами и коротким носом. Был он в домашних туфлях и в куртке какого-то невиданного, ярко-лилового цвета, вероятно, присущего его колледжу.
– Сюда, сюда, – говорил он. – Осторожно идите по лестнице. Этот дом куда старомодней, чем кажется. Вид у него шикарный, а внутри – одни закоулки.
– Охотно верю, – заметил Руперт, зловеще улыбнувшись.
Тем временем мы пришли в кабинет или гостиную, уставленную книгами – от Данте до детективов. Другой хозяин – он стоял спиной к камину и курил маисовую трубку – был из тех, кто при всей своей громоздкости просто воплощает учтивость. Черные волосы едва не падали ему на лоб, носил же он просторный пиджак, похожий на кофту.
