— Глупости — это твои слова, — возразил Турецкий. — Либо мы имеем дело с преступлением нового типа… шучу, не подпрыгивай, либо между господами-жертвами имеется определенная связь. «Лучшие сыщики Москвы» эту связь не выявили, потому что никакие они не лучшие.
— Вот-вот, — встрепенулся Меркулов, — думаешь, почему я здесь? Ты должен выяснить, что именно связывает Кошкина, Пожарского и Эндерса, и почему их всех за это поубивали. Неплохо бы заодно узнать имя убийцы.
— Блестящая перспектива, — восхитился Турецкий. — Может, заодно его задержать и собственноручно доставить в ближайшее отделение милиции?
— А вот превышать полномочия не советую. Для этого существуют специально обученные люди. Сейчас я накорябаю тебе несколько телефонов… — Меркулов, кряхтя, полез за блокнотом. — Руководство выделило в помощь двух работников. Следователь прокуратуры ЦАО Нагибин Олег Петрович — он курировал дело Пожарского, пока в него не вмешались федералы, и молодой сотрудник из отдела дознания Северо-восточного округа по фамилии Виллис.
— Прибалт, — вздохнул Турецкий, — очередной горячий парень? Еще и сопливый. Посолиднее выделить никого не могли?
— К твоим услугам спецназ, — хихикнул Меркулов, — в любое время суток. Обращайся, не стесняйся. А оперуполномоченный по фамилии Виллис, между прочим, невзирая на возраст, очень толковый и перспективный работник. Это он, покопавшись в сводках, обнаружил аналогию между убийствами Кошкина и Эндерса, связался с Нагибиным и внес сумятицу в дело Пожарского, после чего все три убийства выделили в отдельное производство и отнесли к разряду глухарей в связи с нехваткой мозгов и умения.
— Очень перспективный работник, — согласился Турецкий и дождался, пока Меркулов «нацарапает» телефоны, забрал бумажку.
— Свяжись с ними завтра. Можешь учинить смотрины прямо у себя на хате. Ведь Ирина с утра уйдет на работу?
— А я не уйду?
— Не уйдешь, — хохотнул Меркулов. — У тебя теперь одна работа. Ну, будь здоров. И не забывай, коллега, что Большой Брат свысока внимательно за тобой наблюдает…
Жену Ирину после недолгих поисков он обнаружил в ванной комнате. Она внимательно разглядывала себя в зеркале, трогала моршинки в уголках глаз, проверяла на ощупь волосы. Он подошел, обнял ее сзади. Удивительно, как она пришла в ванную без своего ноутбука.
— Не могу понять, — пожала плечами Ирина, — мои волосы блестят или лоснятся?
Он закопался в ее волосы, глубоко и трагично вздохнул.
— Можешь не продолжать, — супруга фыркнула, — знаем мы эти тонкие способы пробраться в мои трусики. Подожди, я отойду от зеркала. Не могу уже это видеть…
— В зеркале все прекрасно, — возразил Турецкий.
Она засмеялась.
— Как сказала пожилая французская проститутка, в молодости у меня было гладкое лицо и мятая юбка. Теперь — наоборот. Ладно, — она отстранилась от своего отражения, — рассказывай, какую свинью подложил тебе Меркулов.
Подписку о неразглашении «особо секретной информации» он не давал, поэтому выложил все без утайки.
— Бедненький, — Ирина погладила его по голове. — Ну, ничего, в какие только запутки нас с тобой ни заносило. Выкрутимся. Главное, что ты останешься в Москве, а не поедешь в замшелую Тмутаракань, как это было в начале мая. Будешь нормально питаться, спать дома, а не в отстойных клоповниках, будешь выслушивать мои мудрые советы… Ведь ты же будешь держать меня в курсе своего расследования? — она погладила его по щеке. — Пойдем в кроватку, милый.
— Минуточку, — вспомнил Турецкий. — Я должен сделать срочный звонок одной необычной женщине.
Ирина засмеялась.
— А так хорошо начиналось.
— Это еще цветочки, — проворчал Турецкий. — После звонка необычной женщине, мне придется позвонить двум обычным мужикам, а вот это уже полностью выводит меня из равновесия…
Он долго вспоминал, куда засунул просроченную карточку гольф-клуба, на которой писал телефон. Снял трубку в гостиной.
— Евгения Геннадьевна? Добрый вечер.
— Ночь почти, — проворчала женщина на другом конце линии. — Кто это?
— Прошу простить, Турецкий беспокоит.
— Александр Борисович? — женщина страшно удивилась, даже голос у нее стал другим. — А что, собственно говоря?..
