Бойжер удивленно воззрился на него. Форрестер объяснил:
— Сам подумай. Человек погребен заживо, пусть даже только голова засыпана землей. Человеку выбривают голову и отрезают язык. На обоих телах вырезаны ритуальные узоры…
— А теперь еще и Балладул, — добавил Хэрнеби.
Форрестер коротко кивнул и направился по полю к холмикам и валунам. После такой прогулки обувь, наверное, придется выбросить. Хотя это его не волновало. Он слышал шум далекого прибоя, чувствовал на губах соль океанского воздуха. Под его ногами викинги погребли юную женщину, убитую с соблюдением какого-то ритуала. И их сегодняшние наследники, новые убийцы, приезжали сюда. Приехали и через несколько часов сами совершили преступление, обставленное как ритуал.
Колесики закрутились. Машина пришла в движение. Форрестер вдохнул сырой тепловатый воздух. Над его головой неслись со стороны неспокойного Ирландского моря лохмотья серых туч.
Лендровер резво катил по проселку от Согматара к шоссе на Шанлыурфу — двадцать километров вдоль русла древней реки. Кристина смотрела вперед, сосредоточившись на дороге и крепко держа правой рукой головку рычага скоростей. Они ехали молча.
О предполагаемой разгадке тайны чисел Роб пока не сказал. Прежде он хотел сам убедиться. А для этого ему нужна была Библия и, возможно, компьютер.
Когда они вернулись в город, солнце уже висело низко над горизонтом. Но в Шанлыурфе и на закате кипела жизнь. Добравшись до квартиры Кристины, они бросили пыльные куртки на плетеное кресло и уселись на диван. И тут Кристина, совершенно неожиданно, вне всякой связи с событиями дня, спросила:
— Как, по-вашему, мне стоит улететь домой?
— Что? Почему?
— Раскопки закончены. Со следующего месяца мне уже не будут платить зарплату. Теперь я могу вернуться.
— Так и не выяснив, что случилось с Францем?
— Да. — Она посмотрела на окно. — Он… он мертв. Наверно, будет лучше просто смириться с этим, вам не кажется?
Солнце постепенно гасло. Над древней Урфой разносились крики муэдзинов. Роб поднялся, подошел к окну, распахнул его и высунулся. По мостовой ехал велосипедист, громко расхваливавший свой товар — огурцы. Возле магазина «Хонды» стояли кучкой женщины, некоторые говорили по мобильнику, поднеся его к закрытой черной паранджой голове. Они походили на тени, на привидения. Скорбные невесты смерти.
Он вернулся к дивану и посмотрел на Кристину.
— Я думаю, вам не стоит уезжать. Пока не стоит.
— Почему?
— Мне кажется, я знаю, что означают числа.
Ее лицо не дрогнуло.
— Объясните.
— У вас есть Библия? Английская.
— Вон на той полке.
Роб подошел к книжным полкам и пробежался взглядом по корешкам: искусство, поэзия, политика, археология, история. Еще археология. Нашел! Он снял с полки большой том Библии в черной обложке. Классическая версия.
Кристина взяла со стола записную книжку Брайтнера.
— Ладно, — сказал Роб. — Надеюсь, я прав. Уверен, что прав. Но надо убедиться. Читайте мне числа из книжки. И говорите, что находится на странице рядом с каждым числом.
— Хорошо… так… двадцать восемь. Рядом с компасом, у стрелки, указывающей на восток.
— Нет, произносите цифры раздельно. Два и восемь.
Кристина озадаченно взглянула на Роба. А может быть, заинтересованно.
— Как хотите. Два, восемь. Около стрелки компаса, указывающей на восток.
Роб открыл Библию на Книге Бытия, перелистал тонкие, почти прозрачные страницы, провел пальцем вдоль колонки убористо набранного текста и остановился на нужном месте.
— Глава вторая, стих восьмой. «И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке, и поместил там человека, которого создал».
Роб умолк. Кристина остановившимся взглядом смотрела на Библию. Немного помолчав, она пробормотала:
— … В Эдеме на востоке?
— Прочтите еще что-нибудь.
Кристина вновь посмотрела в записную книжку.
— Два, девять. Около дерева.
Роб склонился к той же странице Библии и произнес с выражением:
— Книга Бытия. Глава вторая, стих девятый. «И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла».
— Два, один, ноль, — сказала, понизив голос, Кристина. — Два, десять. Возле той штуки, что похожа на реку.
