Роб пристально смотрел на Кирибали.
— Роберт Латрелл. Довольно необычная фамилия.
— Я не прав?
— Думаю, она шотландско-ирландская.
— Правильно. Ее и сейчас можно встретить в районе Дублина, хотя большая часть рода эмигрировала в Америку. В Юту, откуда и вы родом. — Кирибали поправил безупречно сидевший на нем пиджак. — И теперь можно почти с полной уверенностью утверждать, что вы потомок дублинских Латреллов. А они тоже являлись членами «Клуба адского огня». Ваши предки состояли в родстве с Клонкерри.
Последовала многозначительная пауза.
— Мне это уже известно.
— Правда?
— Ну да. По крайней мере, я догадывался о чем-то таком. И Клонкерри это знал. Вот почему не раз намекал на какие-то родственные связи.
— Но это означает, что в вас, возможно, тоже есть гены Гёбекли? Вы понимаете?
— Конечно, — ответил Роб. — Хотя тут всего лишь набор генов, даже если я и несу его в себе. Я в такой же степени сын своей матери, как и своего отца.
Кирибали энергично закивал:
— Да, да, да. Мать человека очень важна!
— И даже если во мне есть некоторые из этих свойств, не обязательно, что я обречен. Нужно оказаться в определенной ситуации, да и немалую роль играет окружение. Тут очень сложное взаимодействие. — Роб помолчал. — Так или иначе, я не собираюсь становиться политиком…
Детектив рассмеялся.
— Так что, думаю, со мной все будет в порядке, — закончил журналист. — Пока мне в руки не попадет атомная бомба.
Кирибали щелкнул каблуками, как бы повинуясь приказу невидимого командира, достал из кармана мобильник и зашагал к машине; возможно, почувствовал, что Роб хочет остаться в одиночестве.
Латрелл постоял, отряхивая пыль с джинсов, а потом по знакомой каменистой тропе начал спускаться к самому центру храма.
На дне котлована он остановился, оглядываясь по сторонам, вспоминая смех и шутки с археологами. Здесь, в Гёбекли, он впервые встретился с Кристиной женщиной, которую полюбил. Однако здесь же погиб Брайтнер; и здесь тысячи лет назад начался весь ужас с жертвоприношениями.
Луна плыла высоко, белая и равнодушная. В ночи застыли молчаливые и высокомерные камни. Роб пошел между ними, наклоняясь и бережно прикасаясь к резьбе, исполненный благоговейной робости и почти вынужденного, но несомненного уважения к удивительным древним камням, к таинственному храму Эдема.
Роб и Кристина хотели, чтобы свадьба была простой и скромной: в этом оба были согласны. Единственный вопрос — где ее провести? Но когда археолог узнала, что унаследовала дом Исобель на Принцевых островах, проблема была решена.
— Таким образом мы почтим ее память. Она одобрила бы, я уверена.
Прекрасный сад Исобель — вот место, лучше которого не придумать. Они пригласили бородатого греческого священника-выпивоху, наняли певцов, довольных тем, что получат бесплатное пиво, и даже нашли трех замечательных музыкантов, играющих на базуках. Были приглашены близкие родственники и лучшие друзья. Из Лондона прибыли Стив и несколько коллег Роба; Салли привезла с собой замечательный подарок; мать Роба, в своей лучшей шляпке, одаривала всех горделивой улыбкой.
Простая церемония протекала в лучах солнечного света. Лиззи, босиком, но в красивом летнем платье, была подружкой невесты. Священник стоял на террасе и нараспев произносил магические заклинания. Солнечный свет пробивался сквозь ветви сосен и тамариска; пересекающий глубокие голубые воды Босфора паром громко гудел. Певцы пели, и Роб целовал Кристину, а потом они стали мужем и женой. Латрелл женился во второй раз.
Затем состоялось собственно празднество. В саду, где над розовыми кустами летали золотистые бабочки, гости пили шампанское. Стив болтал с Кристиной, мама Кристины болтала со священником, и все лихо отплясывали под звуки базук. Кирибали цитировал стихи и флиртовал со всеми женщинами, в особенности с теми, что постарше.
Где-то в середине дня Роб оказался рядом с Форрестером в тени деревьев. Воспользовавшись случаем, журналист поблагодарил детектива — за то, что тот сознательно закрыл глаза кое на что.
Форрестер, с бокалом шампанского на коленях, залился краской.
— Как вы догадались?
