Евреи под маской неоконсерваторов даже развязали вторую Иракскую войну. Да, по их меркам, это была незначительная операция: всего миллион погибших. Так, пустячок. Но одно ясно: они приложили к случившемуся руку. Возможно, в качестве репетиции большой войны между исламом и христианством. Которая, это все понимают, не за горами и которую, это тоже все понимают, развяжут евреи. Потому что они развязывают все войны; потому что они так умны и изобретательны.
Каков показатель ай-кью среднего еврея? 115. Они по всем меркам самая умная раса на земле. Исторически они лишат жизни любого с большей степенью вероятности, чем кто-либо другой. Просто они делают это не на улицах, не бросаются с ножом, чтобы раздобыть десять баксов и купить крэк».
Роб смотрел на экран. Вся эта расистская пакость в ее безумии потрясала до глубины души. Вызывала головокружение. И все же из нее можно было кое-что извлечь.
Он перечитал письмо дважды, взял телефон и позвонил детективу Форрестеру.
Форрестер звонил по телефону, стараясь организовать встречу с Дженис Эдвардс; хотелось выслушать ее мнение по делу Клонкерри, поскольку она была экспертом в области эволюционной психологии, написала ряд небольших, но хорошо встреченных читателями книг.
Ее секретарь отвечала уклончиво. Дескать, Дженис очень занята, и на этой неделе относительно свободное время найдется лишь завтра, когда она будет в Королевском хирургическом колледже на ежемесячной встрече учредителей колледжа.
— Ну что же, прекрасно. Я могу встретиться с ней там?
Секретарь вздохнула.
— Хорошо, я запишу вас.
На следующее утро Форрестер доехал на метро до Холборна и дождался в вестибюле Королевского колледжа прибытия Дженис. Она повела его в большой сверкающий — весь «стекло и сталь» — музей колледжа; дескать, это хорошее место, чтобы поговорить.
Музей производил впечатление. Лабиринт огромных стеклянных стеллажей, уставленных банками с анатомическими образцами.
— Так называемая Хрустальная галерея. — Дженис обвела рукой коллекцию. — Ее обновили пару лет назад, и мы очень гордимся ею. Стоит миллионы.
Форрестер вежливо кивнул.
— Это одно из моих любимых местечек, — продолжала доктор. — Смотрите. Вот это перерезанное в процессе самоубийства горло — отлично видно, как была вскрыта плоть. Хантер был блестящим прозектором. — Она улыбнулась Форрестеру. — Итак, о чем вы хотели поговорить, Марк?
— Как вы полагаете, может существовать ген убийства?
Она покачала головой:
— Нет.
— Совсем нет?
— Один ген — нет. Но, может быть, набор генов. Да. Не вижу, почему это невозможно. Однако точно мы не знаем. Это совсем юная наука.
— Понятно.
— Мы только-только начали открывать для себя генетику. Например, вы когда-нибудь замечали, как взаимосвязаны гомосексуализм и высокий интеллект?
— А они связаны?
— Да. — Она улыбнулась. — У геев ай-кью примерно на десять пунктов выше среднего. И не вызывает сомнений, что какую-то роль здесь играет генетический элемент. Набор генов. Однако мы даже примерно не представляем себе механизма действия.
Форрестер кивнул и огляделся. Тут были и образцы тканей животных. Банка, содержащая миксину. Бледно-серый желудок лебедя.
— Что касается наследуемости склонности к убийству… — продолжала Дженис Эдвардс. — Зависит от того, как эти гены взаимодействуют друг с другом и с окружением. Человек, имеющий такую особенность, может жить совершенно нормальной жизнью, если его позывы не катализировать и не провоцировать.
— Но… как вы считаете — склонность к убийству можно унаследовать? — спросил Форрестер.
— Давайте возьмем музыкальные способности. Похоже, они частично наследуемы. Рассмотрим родословную Баха — среди его родственников на протяжении нескольких поколений были исключительно яркие композиторы. Конечно, окружение играло свою роль, но гены тут тоже определенно задействованы. Значит, если можно унаследовать столь сложную вещь, как способность создавать музыкальные композиции, почему то же самое не применимо к такой примитивной потребности, как убийство?
— А что насчет человеческих жертвоприношений? Можно унаследовать тягу к ритуальным убийствам?
