Валин неохотно повернулся обратно к трупу. Лодыжки девушки тоже были связаны, без сомнения для того, чтобы она не пыталась лягаться. Взгляд Валина упал на узел: нестандартный двойной булинь с парой дополнительных петель. Он начал было детально рассматривать его, но заставил себя оторвать взгляд. «Ты смотришь на узел, чтобы не смотреть на девушку», – одернул он себя и против желания перевел взгляд с ее запястий на лицо.
– Ну хорошо, – резко произнес он, возвращаясь к навыкам, которые оттачивал так много лет. – Как она умерла?
Ха Лин не ответила. Она стояла в центре комнаты с безвольно опущенными плечами и смотрела на вращающееся тело, медленно и молча качая головой.
– Лин! – окликнул ее Валин, добавив в голос резкую нотку, которая, как он надеялся, должна была напоминать характерный рык Адамана Фейна. – Что, по-твоему, послужило причиной смерти девушки? Как давно это произошло?
Ха Лин покорно повернулась к нему. Сперва он решил, что она вообще не ответит, но после долгой паузы ее глаза снова сфокусировались, и она встряхнулась с ног до головы, словно пробуждаясь от глубокого сна. Ее губы сжались и затвердели, она резко кивнула и шагнула к болтающемуся телу. Наклонившись, она понюхала раны, провела пальцем вдоль самых глубоких порезов, исследуя упругость тканей.
– Запаха яда нет. Крупные артерии не повреждены. – Она закусила губу. – Похоже на смерть от потери крови, ясно и просто.
– И болезненно, – угрюмо добавил Валин. – И медленно.
Он протянул руку и перерезал веревку над головой девушки, придержав тело, прежде чем бережно опустить его на пол.
– Погляди-ка, – сказал он, протягивая ей обрезок веревки.
Лин сощурилась в полумраке.
– Лиранская, – проговорила она с нескрываемым удивлением.
До Ли отсюда нужно было плыть несколько месяцев, это был другой край света. Там делали самые лучшие в мире веревки и самую прочную сталь, однако подобные вещи нечасто оказывались в руках моряков с Крючка. А вот кеттрал… кеттрал порой использовали лиранские веревки. Многим они были не по вкусу – слишком скользкие; но они отличались легкостью и прочностью, и среди кеттрал были такие, кто предпочитал такую веревку любой другой.
Валин и Лин обменялись мрачными взглядами.
– Когда она умерла? – спросил он наконец, нарушая молчание.
Лин склонилась над телом, чтобы еще раз понюхать раны.
– Трудно сказать. Судя по степени разложения, прошло почти две недели, но может быть погрешность в несколько дней, учитывая обстоятельства.
– Днем здесь наверху довольно жарко, – согласился Валин. – Тело могло разложиться и быстрее.
Лин кивнула. Потом, запустив пальцы в один из разрезов, немного покопалась там и вытащила наружу что-то белое и блестящее.
– Кожа может обманывать, но черви не лгут. – Она поднесла извивающееся тельце к лицу Валина, чтобы тот мог получше рассмотреть. – Кровяные черви, все еще в личиночной стадии.
Валин взял червя – омерзительное, похожее на слизня существо – и поднес его к угасающему свету из окна.
– У него уже прорезались глаза.
– Но еще нет сегментации. Что дает нам меньше одиннадцати дней.
Валин кивнул.
– Шесть дней на инкубацию, один на то, чтобы вылупиться из яиц и еще четыре до появления глаз. И это означает, что она умерла…
Он отсчитал дни, начиная от текущего, и замолчал, повернувшись сперва к телу, потом к Лин. Она ответила ему таким же пристальным взглядом. Ее карие глаза были широко раскрыты в тусклом свете фонаря.
– Это означает, что она умерла в тот самый день, когда трактир Менкера рухнул в гавань.
