Но Варя лукаво заметила, что не является трудоголиком и не собирается создавать себе в глазах начальства имидж фанатки анестезиологии. Очевидно, она намекала, что в замужестве будет ставить интересы семьи выше собственных карьерных интересов, но Стас все равно обиделся.
Белые ночи еще не наступили. Пока они пили чай, осененные уютным светом зеленой лампы, низко свисающей с кухонного потолка, на улице стемнело.
Грабовский избрал короткий путь через начатую в незапамятные времена и заброшенную стройку. Форсировав несколько заборов и канав, он оказался на проспекте и энергично замахал рукой, приманивая такси.
Мимоходом увидел свое отражение в витрине магазина: щуплый молодой человек в джинсиках и с рюкзачком за спиной. Прохожие равнодушно скользят по нему взглядом, не принимая всерьез. «Однако, – подумал Стас о себе в третьем лице, – бывают моменты, когда от этого молодого человека зависит чужая жизнь, когда только его четкие и осмысленные действия могут спасти больного. Блин, неужели это я? Неужели это меня вызывают на работу, потому что нуждаются в моей помощи? Неужели я из ученика превращаюсь в самостоятельного доктора? Господи, страшно-то как...»
Таксист назвал несуразную цену, но Стас не стал торговаться, только попросил доставить его на место как можно скорее. Наркомана ему было ни чуточки не жаль, но Зою Ивановну подводить не хотелось. Если пациент умрет, у нее могут возникнуть проблемы – почему не взяла в операционную? Никакие оправдания, что она не хотела подвергать риску заражения беременную женщину, не будут приняты в расчет.
Оживленный проспект казался ущельем среди огромных длинных домов. Окна в них понемногу гасли – было поздно, люди ложились спать. «Интересно, – подумал Стас, – что делает сейчас Люба? Может быть, удастся как-нибудь вскользь расспросить о ней у Зои Ивановны?»
Он вошел в приемный покой и собрался позвонить Зое Ивановне, сообщить, что прибыл и готов работать, но услышал ее зычный голос из смотрового кабинета. Стас заглянул. Так и есть, начальница со свойственным ей гуманизмом принимает больного.
– В поликлинику завтра с утра, – безмятежно говорила она.
– И вы не окажете нам помощь? – горячилась молодая пронзительно белокурая женщина с тонким злым ртом, которому помадой была придана форма бантика.
– Нет.
– Но Конституция Российской Федерации...
– Засуньте ее себе знаете куда?
Стас вздрогнул. Не только неоказание помощи, но и подрывные речи. Ну дает Зоя!
– Вы пришли без документов, без страхового полиса в первом часу ночи туда, где лечат угрожающие жизни состояния. Поверьте, вашей жизни ничто не угрожает, со своим панарицием[3] вы прекрасно доживете до утра, когда откроется поликлиника.
– Но там огромные очереди...
– Из таких же людей, как вы. И даже из лучших, потому что у вас полиса нет.
– Но мы имеем право на оказание медицинской помощи!
– Право имейте. А меня поиметь вам не удастся. Если хотите, чтобы я вам вскрыла панариций здесь и сейчас, то это будет с моей стороны личная услуга, которая должна быть соответствующим образом оплачена. По ночному тарифу.
– Знаете что, женщина? Я законы знаю! Не надо у меня деньги вымогать!
– Не надо, так не надо, – миролюбиво согласилась Зоя Ивановна.
– Ничего себе отношение у вас! А если нам голову проломят? Тоже скажете, что у нас полиса нет?
– Когда проломят, тогда и поговорим.
– Учтите, я этого так не оставлю! Правильно про вас говорят, что все врачи – взяточники и убийцы! – Под руку с молодым человеком, который во время препирательств бессловесно сидел в углу, женщина выскочила из кабинета.
– Я здесь, Зоя Ивановна, – сказал Стас, дождавшись, пока начальница отведет душу с помощью серии крепких выражений. – Еле доехал, на Кубинской чуть в пробку не попали...
Начальница остановила его нетерпеливым жестом:
– Хватит! Я шел всю ночь на лыжах из Сибири! – Видно, Зое не удалось полностью выпустить пар, и по инерции она говорила агрессивно. – Прибыл, и ладно!
Они вышли в коридор, ведущий к операционному блоку. По ночам там никто не ходил, и, пользуясь этим, Стас достал «Парламент». Зоя Ивановна на ходу затянулась, по-мужски держа сигарету большим и указательным пальцами, и немного подобрела.
